Алексадр Золотая Грива 2

Ранним утром следующего дня князь с усмешкой наблюдал за последними приготовлениями к дороге своей малой дружины с обозом. Из раскрытого окна ему видно, как кружит вокруг телег злой казначей, высматривая, что бы забрать обратно, в казну. Хранитель княжеских сокровищ был необыкновенно скуп, очень любил, когда казна пополняется хоть на ржавый гвоздь и терпеть не мог отдавать даже ломаный грош. Теперь он крутился возле обоза злой, раздражённый донельзя растратой и выискивал, где что не так положено, чтобы придраться и утащить обратно в прохладный подвал княжеской сокровищницы. Другим недовольным всём происходящим был воевода по имени Шрам. Его князь назначил старшим по малой дружине, отправляемой к деревлянам. Воевода бит перебит в многочисленных сражениях, несколько раз бывал так изрублен, что никто и не надеялся, что выживет, но всякий раз выкарабкивался. Воевода был убеждённым сторонником громадных мечей, секир и железных дубин, утыканных шипами. Из доспехов признавал только панцири толщиной в два пальца и шлемы с глухими личинами. Когда князь по наущению какого-то приблуды приказал взять в поход только лёгкие сабли да кольчуги, воевода сильно расстроился. Он немедленно отправился к князю и долго бурчал, что так не годится, княжий дружинник должен быть лют, страшен и грозен на вид да и вообще, мало ли что может произойти в дороге, надобно быть готовыми ко всему, а всякие советчики заморские пускай хоть голыми едут верхом на козе. Он бубнил и бубнил и князь махнул рукой - надевайте тяжёлые кольчуги, то есть такие, у которых на груди и спине нашиты стальные пластинки для лучшей защиты. Воевода тяжело вздохнул - и на том спасибо - повеселев, отправился к дружине.

Приготовления закончились, воины заняли места в строю. Шрам вздохнул полной грудью, любовно оглядел конный строй. Шлемы сверкают, щиты блестят алым цветом, лёгкий ветерок треплет яловцы на вершинах шлемов - орлы готовы к полёту! Он собрался было идти на доклад князю, как вдруг заметил, что в строю не хватает того самого советчика, по чьему наущению творились всё безобразия с дружиной. Воевода громко пыхнул в усы, свирепо выкатил глаза, намереваясь заорать на всё подворье - да где же это чудо заморское, спит, что ли до сих пор?

От конюшни раздался перестук копыт. Воевода скосил недовольный глаз. Брови подпрыгнули на середину лба и так там и остались. Того, кого Шрам презрительно называл заморским советчиком, было не узнать. Короткая, до бёдер, кольчуга без рукавов, перехвачена в поясе широким ремнём. Руки по локоть укрыты сталью, на предплечьях широкие браслеты. Каменные бугры мускулов перевиты толстыми жилами и напоминают сытых удавов в железной упряжке. Кольчужные штаны перехвачены кожаными ремнями и заправлены в высокие сапоги, укрытые стальными поножами. Шлема нет, густые пшеничные волосы перевязаны по лбу ремешком и водопадом спадают на спину. Но самоё главное, отчего взгляд воеводы потеплел - это огромный двуручный меч. Длинная, ухватистая рукоять нагло и вызывающе торчит из-за спины, вежливо говоря всём и каждому - мой хозяин одним махом разрубит пополам любого до задницы. Каплевидный щит, туго набитый дорожный мешок, лук с колчаном стрел приторочены к седлу так, что не колыхнутся при ходьбе и нисколько не мешают коню. Не касаясь сёдла, словно подброшенный невидимой пружиной, Александр запрыгнул на коня и замер, будто статуя. Шрам одобрительно пошевелил усами, мощно кашлянул в кулак, прочищая горло и повернулся к терему. Великий князь уже спускается по резным ступеням, воевода заторопился навстречу. Владимир выслушал доклад воеводы, окинул взглядом обоз, строй воинов. Ничего не сказал, но Шрам понял и без слов, что князь доволен.

- Ну что ж, воевода, - обратился Владимир к Шраму, - верю, что вернёшься с победой, как всегда.

- Так и будет, отец родной, не сомневайся, - ответил воевода, нахлобучивая конический шлем. - Всё повеления исполним в точности.

Узкая полоса земли, утоптанной до каменной твёрдости, называемая здешними людьми дорогой, неторопливо выползает из громадной пасти крепостных ворот и тащится далее, вниз с холма. Суетливый, душный город остался за спиной, впереди наливается неприветливой темнотой непролазная чаща русского леса. Строили в Киеве только из дерева, каменных домов было раз, два и обчёлся. Слишком дороги палаты, мало кто мог позволить себе такую роскошь, а дерева вокруг сколько хочешь. Город почти постоянно строился, перестраивался, много дерева требовалось на ремонт городской стены. На три вёрсты вокруг лес вырубили начисто. Пустые земли заняли под пашни, огороды, а вот дальше начинался дремучий лес. Сосны в три обхвата, корявые дубы толщиной с крепостную башню, чёрные громадные ели - и всё это густо переплетено подлеском, орешником, ольхой. Такой лес по-настоящему непроходим, только звериными тропами и можно ходить ... пока не встретишь того, кто эту тропу проложил.