Александр Алехин. Судьба чемпиона

Как удивились бы коллеги Алехина – гроссмейстеры, узнав, что он так бранит себя за недостаточную внимательность во время игры. В их понятии не было ни одного шахматиста, который бы вел шахматный бой с таким исступлением, самоотверженностью, как Алехин. Сколько раз, глубоко задумавшись и обхватив голову руками, он вдруг издавал стоны – так чрезмерно напрягал он мозг, так старался проникнуть вглубь позиции. И все-таки, на его взгляд, этого было недостаточно; столь строг и требователен к себе был этот неукротимый русский.

Опыт жизни приучил Алехина не только вскрывать свои недостатки, по и бороться с ними. Тут же в вагоне он выработал алан дальнейшего совершенствования своего стиля игры. Нужно сыграть несколько тренировочных партий, решил он, обращая внимание лишь на степень концентрации, увлеченности шахматным боем. Наметил Алехин и другие пути тренировки: что нужно проделать в домашнем анализе, что во время турниров. Задача ближайшего года стала ясной: предстояла очередная ревизия собственного шахматного стиля, во время которой будут приняты срочные и самые решительные меры, без сожаления выкорчуются устоявшиеся, но вредные привычки.

Как ни был Алехин захвачен своей думой, в полутьме вагона он все же заметил высокого человека, промелькнувшего мимо Двери. Что-то удивительно знакомое, даже родственно-близкое было в этих широких плечах, гордо посаженной голове с каштановыми, слегка вьющимися волосами. Минуту спустя после появления незнакомца Алехин вышел в коридор. Там никого не было. В вагонах первого класса в последние годы стало ездить мало народу. Алехин прошел в соседний вагон, там опять не было интересовавшего его мужчины. Он миновал еще один тамбур, еще один и только в четвертом вагоне второго класса увидел высокую фигуру незнакомца. Тот сидел спиной к Алехину и читал газету. Некоторое время Алехин внимательно всматривался в лицо мужчины, не веря своим близоруким глазам, и, вдруг узнав его, вскрикнул:

– Боже, это же Волянский!

Привлеченный криком, незнакомец опустил газету и посмотрел в проем двери. В тот же момент он вскочил с места, отбросил в сторону газету и бросился обнимать Алехина. С удивлением глядели пассажиры на двух взрослых мужчин, в порыве восторга душивших друг друга в объятиях, восклицавших сквозь слезы радости какие-то слова на непонятном языке.

– Саша! Не может этого быть! Как ты попал во Францию? – повторял Волянский.

– Я здесь уже больше года, – спешил объяснить Алехин. – Странно, что я тебя не мог найти.

– Меня не было в Европе. На жизнь зарабатывал.

– Но ведь я играл в нескольких международных турнирах, – продолжал Алехин. – Неужели ты ничего не читал об этом. Хотя бы телеграммку прислал, письмо.

– Дорогой мой, ты забыл, что здешние газеты редко пишут о шахматах даже во время больших шахматных событий. Где ты живешь?

– В Париже. А ты?

– Где придется. Больше плаваю на пароходах. Но и эта работа скоро кончится.

Наступило небольшое молчание. Его прервал Алехин:

– Как я рад тебя видеть, Валя! Шесть лет, как расстались.

Немного больше. Двадцать пятого июня шестнадцатого года подпоручик Валентин Волянский был назначен помощником военного атташе в Лондон…

– А ты имеешь сведения из Москвы? – продолжал Волянский после небольшой паузы. – Как Варя? Алексей?

И посыпались эти бесконечные: а как поживает? ты давно не видел? – неизбежные при каждой встрече после долгой разлуки. Друзья ушли в купе Алехина, где могли остаться вдвоем. В полутьме наступившего вечера они вспоминали знакомых, сверстников, восстанавливали в памяти события далекого прошлого. Им было что вспомнить: много лет их пути шли рядом, много радостей делили они пополам, много горестных забот поверяли друг другу.

– Как твои успехи в шахматах? – спросил Волянский. – Скоро будешь играть с Капабланкой?

– У! – протянул Алехин. – Легче верблюду пролезть в игольное ушко. Нужно набрать пятнадцать тысяч долларов, чтоб матч состоялся.

– Пятнадцать тысяч! – воскликнул в удивлении Волянский. – Это почему?

– Так требует Капабланка. Знаешь, Валя, так надоело, порой хочется бросить все, отказаться от всяких попыток сыграть матч с чемпионом мира.

– Ты что! – протестуя, воскликнул Волянский. – Столько сил отдал шахматам, столько времени. Терпи – все обойдется. Я верю в тебя – ты будешь чемпионом мира. Помнишь, когда я сказал тебе, что верю в это? Постой, сколько же лет назад это было? Восемнадцать лет, да, именно восемнадцать. Ты рассказал мне тогда свой сон, и я тебе сказал: «Сон пророческий: ты будешь шахматным королем». Помнишь?

– Еще бы Саша не помнил. Такой странный, смешной сон…

Зал шумел, волновался, бурлил. Необычное чудо возбуждало зрителей. Солидные господа во фраках, с тщательно расчесанными бородками забыли про свою солидность и бегали из угла в угол огромного, с высокими потолками зала. Каждый спешил сообщить другому, какое чудо произошло. Все восхищенно качали головами, ахали, всплескивали руками. Чудо! Тот, кто не верил раньше, что это возможно, теперь примолк ошеломленный.