Александр Александрович Скочинский. Биографический очерк. К 150-летию со дня рождения

– Вон там, за этой полосой тайги, кладбище у дороги, – говорит мне капитан, указывая на берег, – Лена сюда поворачивает…

– Кого же там хоронят? – спрашиваю я.

– Желающих!

Никакого кладбища не видно. Я ничего не понимаю, и довольный капитан торопится объяснить свою загадку.

– За этим бережком находится Нохтуйск. Пьяное место, – ворчит уже не без раздражения капитан, всегда такой добродушный. – Яма. Каждый порядочный человек, попав сюда, спивается и погибает.

– Что же это за место?

– Нохтуйск. Таможня.

– Какая таможня? – изумленно спрашиваю я. – Какая же здесь граница? – повторяю я, полный недоумения.

– Иркутской губернии и Якутской области!

– Но причем же таможня? Ведь это Россия!

– Положение такое…

– Какое положение?! Я понимаю еще существование таможни между Финляндией и Россией, но какая таможня нужна здесь между губерниями?

– А порто-франко? В Якутской области нет пошлины на чай, сигары и другое такое. Вот и устроена таможня. Входят на пароход два чиновника с тремя солдатами, осматривают багаж, спрашивают, нет ли чаю. В этом и таможня! Хорошо, если никто из них не выпивши. А то, если пьян, то и командует себе на здоровье пароходом. И слушайся пьяного, иначе прикажет снести все вещи на берег. Что тогда делать?! Ведь сутки лишние простоишь. Сейчас нас смотреть не будут. Только по пути из Якутска. Но мне надо бы и сейчас принять меры. Я, как на несчастие, везу с собой пустые бочки для рыбы. У политических можно дешево нельмы купить. Они тоже выезжают на лов… Вот я и думаю насчет таможни, забота берет, знаете, теперь не поладишь, на обратном пути всю икру вытрусят!..

– Масло тоже будем на обратном пути сюда везти – сотнями пудов из Якутска в Нохтуйск возим. Упаковано оно в особых больших тюках из березовой коры… Тысячу верст провезешь благополучно, а таможенные в этом кладбище хотя что распорют… Хоть бы на пароход зашли! Уж я бы их принял по-хорошему, с почетом.

В самом деле за полоской тайги, пологими, невысокими горами, показывается Нохтуйск. Оказывается, что кладбище живых выглядит веселее других приленских «населенных» «живых» пунктов. В Нохтуйске есть белого цвета постройки, дома три с выкрашенными белою же краской ставнями… И потому нет обычного унылого беспросветно-серого вида… К огорчению капитана, в Нохтуйске таможенные чиновники так и не являются на пароход. Политические ссыльные тоже не показываются на берег, – потому, кажется, что здесь они и не живут…

Наш пароход отваливает дальше…

– Вон там, по ту сторону Лены, деревня Мачь – бывшая золотопромышленная резиденция, кругом золото в тайге добывали, – говорит капитан…

– И что ж там никого нет?

– Есть, так, жалкая деревушка, церковь сохранилась, два магазина и сейчас торгуют… Старых пряников мятных можно купить… Один политический тоже живет. На лодочке все ездит… К пароходу, должно, выедет… Если спать не укладывается… Рано здесь ложатся…13