Мы у ворот. Эй, отворяй, охрана!Ровно в двенадцать нам разрешают вход.Мокрый от пены и, безусловно, пьяныйЯ удираю в новый грядущий год.С треском разбив елочные игрушки,Рвётся к столу общество ассорти.Мне хочется стать взрывчатою хлопушкойИ расстрелять всех вас залпами конфетти.Но нужно включитьсяИ-раз-два-три! — веселиться.А лучше всего напитьсяВдрызг.Рухнуть под стол пластом.Кто-то из женщинВ маске лисицыПриветливо машет мне своим пушистым хвостом.Там, наверху, счетчик стучит все чаще.Там, наверху, скоро составят счет.Кто-то открытку бросил в почтовый ящик.Может быть, ангел? Может быть, пьяный черт?В этом году мне нужен черт лохматый.Я с ним охотно чокнусь левой рукой.Я объявляю восемьдесят пятый[10]Годом серьезных мер по борьбе с тоской.Но в комнате пусто.Смазаны краски.Слышен могучий храп за стеной.Кто-то из женщинСбрасывает маскуИ остается рядом со мной.Как хорошо, когда некуда торопиться.Славно проспать первый январский день.Надо бы встать, чтобы опохмелиться,Надо бы встать, но подниматься лень.Город укрылся белой мохнатой шубой.В мире объявлен длительный снегопад.Лень одеваться, бриться и красить губы.Но все равно нужно открыть мускат[11].В куче кассет местный рок-клуб — по росту.Маршевый шаг вперед, два шага назад.Ровно в двенадцать — Всеволод НовгородцевИ модная группа «Фрэнки гоуз ту Ленинград»[12].Мы засыпаем. Что нам приснится?Лес и дорога. Конь вороной...Кто-то из женщин в маске лисицыУтром проснется рядом со мной.Кто-то из женщин быстро с постели встанет.Выгладит платье и подойдет к столу.Кто-то из женщин все по местам расставит.Где-то в углу на кухне найдет метлу.Кто-то из женщин ловко сметет осколки.Вымоет чашки с мылом и кипятком.Снимет игрушки. Выбросит наши елки.И, не прощаясь, щелкнет дверным замком.А солнце все выше! Скоро растает...Деды Морозы получат расчет.А, сидя на крыше, скорбно глотаетВодку и слезы маленький черт.
Декабрь 1983
(Приводится по распечатке Людмилы Воронцовой, 1984)