Александр Гитович

В 1963 году к 1100-летию Смоленска вышла коллективная книга смоленских писателей «Ключ-город». В ней напечатаны воспоминания Б. С. Бурштына, известного любителям поэзии своими переводами (он выступал под псевдонимом Б. Иринин). Бурштын отмечал большую разношерстность «Арены». В нее «проникали люди, ничего общего с советской поэзией не имеющие и пытавшиеся протаскивать с ее трибуны свои глубоко реакционные и враждебные стихи, — писал он. — Непростительная терпимость членов правления артели к любым выступлениям с подмостков клуба, замкнутость наша и изолированность от широкой рабочей общественности, отсутствие четко сформулированных творческих установок — все это, безусловно, было налицо в первый год существования „Арены“ и давало повод подозревать нас и публично обвинять в грехах гораздо более серьезных, нежели те, в которых мы действительно были повинны».

В ноябре 1923 года в «Арене» произошла перестройка. Было избрано новое правление. В его состав вошли коммунисты и комсомольцы, в том числе (правда, несколько позднее) М. Исаковский. На занятия стали приглашать рабочую молодежь, да и сами студийцы искали новые аудитории. Недаром губернская газета «Рабочий путь», столь часто критиковавшая прежде «Арену», вскоре признала: «Клуб „Арены“ уже не вмещает всех желающих быть на ее вечерах. „Арена“ стала авторитетной организацией. Ее приглашают работать к себе Губпартклуб имени Ленина и Дом Красной Армии».

Заметно изменился и характер студийной работы. Теперь здесь не только читали и разбирали прочитанное, но и устраивали диспуты, доклады, посвященные творчеству классиков, проводили турниры острословов, конкурсы экспромтов, а вне клуба — большие литературные вечера, ставшие заметным явлением культурной жизни Смоленска.

Не случайно судьба привела на Маловознесенскую улицу, в Клуб поэтов, школьника Александра Гитовича. В Первой показательной школе он считался признанным поэтом. Вместе со своим закадычным дружком он даже издавал рукописный журнал «Двое». Страницы его были сплошь заполнены их собственными стихами. Чаще всего авторы оказывались и единственными читателями журнала.

В «Арену» Гитович пришел, чтобы приобщиться к настоящей поэзии. Он был беззаветно влюблен в нее, читал стихи утром, днем на уроках в школе, дома за обедом, забывая обо всем другом.

В написанных в 1934 году воспоминаниях того же Б. Бурштына есть любопытные строки:

«14-летний Александр Гитович… был настоящим начинающим поэтом. Поэтому и на письмо, полученное от его родителей и сообщавшее о том, что их сын из-за своего увлечения поэзией перестал учиться и рискует остаться на второй год, мы не могли реагировать так, как этого хотелось бы нашим корреспондентам. Мы, правда, побеседовали с Гитовичем, постарались убедить его в том, что только образованный человек может быть по-настоящему хорошим поэтом, но лишать его права выступлений с трибуны клуба и, тем более, права посещения наших вечеров, о чем просили его родители, мы не сочли возможным».

И дальше:

«Забавным контрастом семидесятипятилетнему Гришечко-Климову являлся на вечерах „Арены“ самый юный поэт Александр Гитович. По его внешнему виду аккуратненького и опрятненького мальчугана — трудно было поверить, что он серьезно и много работает над своими стихами».

Гитович отличался удивительной памятью: как-то в клубе он похвастался, что может одно за другим прочесть сто стихотворений современных поэтов. Ему не поверили, но скептики были посрамлены.

«Арена» страдала многими недостатками. Тем не менее она помогла юному стихотворцу приобщиться к лучшим образцам русской поэзии, на всю жизнь сохранить уважение к строгой, предельно прозрачной форме стиха.