Александр Градский. The ГОЛОС, или «Насравший в вечность»

Только в этой последней части все становится понятным, что это за грусть удалая у пастушка. Пастушок пел о ней, о себе. А во второй части – для нее, назло ей: не думай, мол, не пропаду, другую найду, еще и лучше будет, и – для себя: себя уговорить, развеять грусть.

Вторая песня – страдания, с многократным наложением голоса (отчего получается хор, именно хороводная разноголосица, поскольку спето по-разному, в разных октавах), с натуральным петушиным криком, собачьим лаем, деревянными ложками, плясовой музыкой, присказками, прибаутками. Это девичье гулянье. Здесь тоже поется о расставании – „сколько лет с подружкой зналися, на последний год рассталися“, – но это весело, чистая игрословица, как и положено в настоящем народном страдании.

Следующие песни – хоровод, плач, праздничная. Потом – дорожная („Не одна во поле дорожка“) – без инструментального сопровождения. Идет человек по дороге и напевает, о дороге же и поет, что ни пройти по ней, ни проехать. Это не потому, что вправду так, нет, он идет себе спокойно, и пока идет – размышляет, представляет себе что-то. „Нельзя к милой проехать“ – это опять же не реальное переживание, а воспоминание, далекий образ, а поскольку перед ним только дорога, то он все свои напевы к ней и пристраивает. Вступает фон – птицы верещат, ветер поднимается, гроза собирается. Под грозу и настроение – „ах ты прости, прощай“.

Во всех этих песнях Градский показывает схожее в словах, совершенно различным по существу, по состоянию души. Истинное страдание, природе передающееся; притворное веселье; истинное веселье с притворным страданием; состояние природы, вызывающее настроение тоски (а не самую тоску). Но вот человек забывает себя, перестает вслушиваться в себя, в душу вещей и напевов – возникает песня военная, рекрутская „Солдатушки – бравы ребятушки“. Это песня 70-х годов прошлого века в обработке Архангельского. Градский не изменил ее, а интерпретировал, введя конкретный звуковой фон (шум пирушки, крики „ура!“, победный марш в исполнении духового оркестра между куплетами) и изобразив в одиночку энтузиазм целого полка:

Наши жены – ружья заряжены,

наши сестры – эх! да сабли востры,

наши деды – славные победы,

наши отцы – славны полководцы.

Это все ответы на вопросы „а кто ваши жены?“ и т. д. – отречение от частной жизни, от рода, семьи и, естественно, от себя. „Я“ даже не мыслится – только „мы“.

Наши жизни – родины-отчизны,

вот чьи наши жизни.

Песня бравурная, залихватская, можно подумать, что вот тут-то, в забвении своей индивидуальной истории, человек и обретает наконец счастье. А оно все-таки в другом.

„Вы жертвою пали в борьбе роковой“ – это уже реквием. Те, первые, отдали „жизни родине-отчизне“. Все равно не о своих жизнях пели и не отдали, а только сказали, что жизнь – тьфу, возьмите-разотрите – притворная готовность к гибели… А истинное – жертва, самое дорогое отдал „за то, что не мог равнодушно смотреть, как брат в нищете погибает, а деспот пирует в роскошном дворце, тревогу вином заливает“.

Это революционная песня, песня протеста и скорби, восходящая к песням бурлацким, которые никогда не были и не могли быть бравурными. Сюита кончается песней без слов, где в партитуру внесены мелодии Баха, Моцарта, Стравинского, шум прибоя, который заглушает мелодию, и остается один голос все смывающего моря, из которого снова восходит многоголосый хор. И сюиты и концерты Градского – это песенные моноспектакли, жанр синтетический, для которого необходимо одно условие: чтобы вокал был речью».

Градский 1980. Русские песни

Разговор, который не при носит успеха, – это дискуссия о музыке. Послушайте, вы еще надеетесь, что о такой возвышенной и тонкой материи говорят категориями «гармония» или «тональность ре минор»? На каком уровне можно выразить абсолютное попадание в тему? На уровне эстетики, фирменности, профессионализма? Или отличия от того, что сейчас называется «музон»? Какое ужасное слово придумали снобы от журналистики, чтобы истолковать собственную причастность к семи нотам. Или трем аккордам.

Первая часть сюиты «Русские песни» записана в 1976 году.

В 1978 году с подачи Аркадия Петрова записана и вторая часть. В 1980 году на Всесоюзной фирме грамзаписи «Мелодия» вышла одноименная пластинка, позиционированная как «сюита на темы русских песен». Это первая полноформатная (LP) рок-пластинка, официально выпущенная советской рекорд-индустрией, вышедшая в СССР (имеются в виду долгоиграющие пластинки).