Александр I

Эти простые занятия, приближавшие государя к природе, доставляли отдых его уму, утомленному долгой напряженной работой. Недалеко от фермы находится жилище лам, за которыми ходит человек, вывезший их из Азии. Эти животные никогда не пользуются свободой; вид у них печальный и истомленный. Самая красивая часть парка – озеро, очень большое и настолько глубокое, что по нему плавают большие яхты и миниатюрный корабль. По берегам его виднеются прелестные руины, сооруженные по рисункам Робера; деревья очень красиво сгруппированы и артистически подобраны по теням. В конце парка возвышается триумфальная арка, украшенная оружием, со следующей, трогательной по своей красоте, надписью на русском и французском языках: «Моим дорогим товарищам по оружию».

Меня провели сводом, походившим на пещеру Понзилиппа: это была скала, высеченная в виде свода, – игра природы, так как почва здесь везде гладкая и плоская. Во время моего посещения для государя строили по древним образцам баню; или, вернее, ее разрушали благодаря тому, что не были соблюдены размеры постройки, которая предназначалась для вмещения громадного бассейна, высеченного из одного куска гранита и настолько обширного, чтобы в нем можно было плавать во всех направлениях. Я посетила затем дворец – большой позолоченный зал, где давала аудиенции императрица Екатерина; покои императора Александра, часть которых поистине великолепна. Стены зала отделаны ляпис-лазурью, порфиром, янтарем и т. д.; паркет украшен инкрустациями из перламутра и драгоценного дерева и т. д.

Сообщающаяся с покоями императрицы большая открытая галерея, с которой между колоннами открывается чудный вид на озеро, на развалины, на цветущее поле и т. д., украшена бронзовыми бюстами, главным образом – великих людей Древнего мира; при виде них вспоминаются главы Плутарха: они как бы вновь встают перед глазами на челе этих героев.

Император Александр вел в Царском Селе деревенский образ жизни; двора не было, и в отсутствие обер-гофмаршала император сам проверял отчеты в расходах по домашнему хозяйству. Он принимал в Царском Селе лишь министров в определенные дни недели. Александр вставал обыкновенно в пять часов, одевался, писал, затем отправлялся в парк; при этом он посещал свою ферму, новые постройки и давал аудиенции лицам, имевшим представить ему докладные записки. Лица эти преследовали его иногда по всему парку, который всегда был открыт и днем, и ночью. Император гулял в парке один, без всяких предосторожностей; часовые были только у замка и у Александровского дворца. Принужденный, вследствие состояния своего здоровья, вести строгий образ жизни, Александр обедал у себя один и ложился обыкновенно очень рано. Вечером, перед уходом, гвардейцы играли под его окнами, исполняя почти всегда печальные мотивы, которые я слышала из своих комнат.

Императрица Елизавета, со своей стороны, жила в полном уединении (при ней находилась только одна фрейлина), и она никого не принимала в Царском Селе. Она соблаговолила сделать для меня исключение; я имела счастье вести с государыней беседу, причем я осталась в восторге от ее изящества и ума.

Императрице Елизавете было тогда сорок пять лет от роду. Она была стройная, хорошо сложенная, среднего роста; нежный цвет ее тонкого лица пострадал от сурового климата; судя по сохранившимся остаткам красоты, можно было представить себе, как очаровательна была государыня в весеннюю пору своей жизни. Ее разговор и приемы, в которых отражалась какая-то трогательная томность, и в то же время полный чувства взгляд, грустная улыбка, захватывавший душу мягкий звук голоса, наконец, что-то ангельское во всей ее личности – все как бы грустно говорило, что она не от мира сего, что все в этом ангельском существе принадлежит Небу.

Жан-Лоран Монье. Парадный портрет императрицы

Елизаветы Алексеевны. 1805