Александр I

Царь, подавленный позором Аустерлица, одновременно нерешительный и упрямый, энергичный и колеблющийся, уговаривает короля Пруссии набраться терпения и посылает в Англию Павла Строганова для переговоров с Чарльзом Фоксом, преемником Вильяма Питта, умершего, как говорили, с горя после разгрома коалиции. Царь предпринимает реорганизацию армии, решает возобновить переговоры с Наполеоном и добиться почетного мира. В Париж посылают П. Я. Убри под предлогом подготовить обмен пленными, а на самом деле для того, чтобы обсудить условия соглашения между двумя империями. Царь наделяет своего эмиссара полными полномочиями с одной оговоркой: сохранить вдоль русских границ защитную зону, чтобы обезопасить русскую территорию от вторжения. Прибыв в Париж, Убри заболевает и, едва оправившись, ведет многочасовые переговоры, с трудом выдерживая натиск то Талейрана, то генерала Кларка, то самого Наполеона. Убри в невыгодном положении, слишком уж много преимуществ у его овеянных ореолом побед собеседников. Наполеон, только что подписавший акт о создании Рейнского союза германских государств, упразднявший Священную римскую империю германской нации и распространявший его протекторат на часть Германии, находит притязания России чрезмерными. Запуганный Убри счастлив уже, что может подписать с Наполеоном договор, представлявшийся ему приемлемым компромиссом: французские войска уходят из Германии, Ионические острова и Рагузская республика получают независимость, на острове Корфу остается русский гарнизон; Франция взамен сохраняет за собой Далмацию, что приближает ее к портам Оттоманской империи, и получает бухту Каттаро,[24] незадолго до этого захваченную русскими. Главное же, растерявшийся представитель Александра лишает Россию ее неаполитанского союзника: он соглашается, чтобы старший брат Наполеона Жозеф, провозглашенный королем Неаполя, стал также королем Сицилии, куда бежали изгнанные из Неаполя король Фердинанд и его жена Мария-Каролина. Неаполитанские Бурбоны будут вознаграждены за счет Испании. Подписав документ, Удри тотчас в этом раскаивается, осознав свою ошибку. «Я должен думать о том, как оправдаться в Петербурге за то, что нарушил инструкции, – пишет он Строганову. – Сегодня я отправляюсь туда, чтобы представить договор и ответить за него головой».

Его беспокойство не напрасно. Русский двор счел договор неприемлемым. Павел Строганов пишет: «Невозможно называться русским и не умереть от стыда, читая этот необыкновенный документ», – и продолжает: «Пришло время решать, позволим ли мы превратить Россию во французскую провинцию вроде Пруссии, Австрии и др. или же сохраним кое-что от былого блеска». А Румянцев восклицает: «Если мы и при Петре Великом, и при Екатерине II умели сносить раны минутных неудач военных, уничижения никогда и нигде сносить мы не умели». Из сановников только генерал Кутузов и адмирал Чичагов осмеливаются напомнить, что армия, прежде чем снова вступить в военные действия, нуждается в отдыхе и пополнении. Остальные наперебой расхваливают боевые качества русского солдата, рвущегося в бой, чтобы отомстить за честь родины. У Александра голова идет кругом от всех этих разговоров, и, прибегнув к дипломатической увертке, он отказывается ратифицировать подписанный Убри договор под предлогом, что тот превысил данные ему инструкции. Убри дезавуирован и без шума отправлен в ссылку в свое поместье. Мир с Францией откладывается.

Тем временем между Александром и его ближайшим другом и соратником Адамом Чарторыйским возрастают разногласия по основным вопросам внешней политики, и Чарторыйский просит царя заменить его на посту министра иностранных дел. «Князь Адам стеснен императором во всех своих действиях, – пишет Новосильцев. – Император хочет только полумер; князь при каждом удобном случае просит назначить другого на его место и позволить ему уехать… но император не хочет слышать об этом». А Чарторыйский со своей стороны так анализирует ситуацию в письме к Павлу Строганову: «Император все тот же: страх и слабость достигли предела. Мы всего боимся, мы неспособны сделать выбор; ему не осмеливаются давать советы из опасений, что он им не последует. Император хочет сохранить нас на наших постах, чтобы избавить себя от затруднений, которые вызывают перемены, но действовать хочет только по-своему… Эта смесь слабости, неуверенности, страха, несправедливости, нелепости огорчает и доводит до отчаяния».