Александр и Любовь

Удивительный он все-таки мужчина, этот Александр Александрович Блок! Хотя и обыкновенный. Обыкновенный тем, что пару недель пытается залить горечь сердечной утраты любимым красным вином. Удивительный - потому как всё еще верит в гипнотическую силу своего текстуального воздействия на жену. 11 марта он получает ответ на свое коротенькое письмецо. Люба сообщает, что с ней творится странное. Самостоятельность опьяняет ее, и она буквально захлебывается. При этом мы с вами уже знаем, какому французскому языку она обучает своего «пажа», Блок - еще нет. Из Николаева она пишет как хочется ей окружить его нежностью, и тут же: «Безумная я, измученная душа, но люблю тебя, бог знает, что делала, но люблю, люблю, люблю и рвусь к тебе».

Тут даже Блок начинает запутываться и аккурат после «необыкновенной ночи», проведенной им в гостинице «с очень красивой женщиной» заревновавшего вдруг супруга пробивает на допрос: «В твоих письмах ты точно что-то скрываешь. Но мне можно писать все, что хочешь. И даже -должно».

А Любови Дмитриевне уже не нужно разрешать дважды. И еще через неделю - уже из Херсона - она сообщает, что не считает себя больше вправе быть связанной с ним «во внешнем», что очень компрометирует его и при первой возможности поменяет в афишах фамилию Блок на Менделеева, что жить вместе им («кажется») невозможно -такая как она теперь не совместима с уравновешенной жизнью, а «сломаться опять» и подчиниться было бы для нее падением. И дальше всякий вздор - о деньгах («я не могу больше брать у тебя, мне кажется»), сожаление, что ей-де будут «удобно и просто», а его ждут одни неприятности, о том, останется ли он один или к нему приедет мать.

На конверте своего следующего письма Блок делает от руки пометку «Очень нужное»: «Милая, ты знаешь сама, как ты свободна. Но о том, о чем ты пишешь, нельзя переписываться... Ты пишешь мне как чужая...». И недовольный собственным тоном, в тот же день отправляет вдогонку телеграмму и еще одно письмо: «Мне нужно знать -полюбила ли ты другого, или только влюбилась в него? Если полюбила - кто он? По твоему письму я могу думать, что не полюбила, потому что человеку с настоящими чувствами не могут приходить в голову такие нелепости и такой вздор.» (это о тех самых деньгах и приезде матери) «Помни о том, что, во-первых, я считаю пошлостью разговоры о правах и обязанностях и считаю тебя свободной. Во-вторых, ненавижу того человека, с которым ты теперь. Этим летом будет 10 лет нашего знакомства. Напиши мне все главное откровенно и определенно. Всего хуже - не знать. Что бы я ни узнал - мне будет вдвое легче. Благословляю тебя».

В который раз призываем вас озадачиться вослед только что прочитанному: чего добивается этот загадочный Блок? Чего вообще он хочет??

С одной стороны - ты свободна, и сомневаться в этом пошло. С другой - он ненавидит «того человека». И что это за нелепый в данных обстоятельствах аргумент - десять лет знакомства? И, наконец: на что именно он благословляет? Кстати уж: к Волоховой в Москву месяц назад помчался без раздумий, а тут письменными распоряжениями хочет отделаться.

Очевидно, Любовь Дмитриевна из прочитанного тоже ничего не поняла. Кроме того, что муж жутко взволнован. И через несколько дней примчалась в Петербург. Они объяснились. Что говорилось и на чем сошлись - не ведаем. Известно лишь, что в страстную субботу она вновь уехала в Киев. Встречать светлое Христово Воскресенье со своим Дагобертом. От Блока - телеграмма: как добралась? От нее - телефонный звонок: все замечательно. И письмо, в котором: «Думаю о тебе очень нежно и, как клад, прячу твою любовь ко мне в сердце». И - наконец, не без оглядки на Белого и на Волохову: «Может быть, тебе будет больно. Но и мне было больно, ох, как больно, пока ты искал. Дай мне быть уверенной в тебе, в твоем ожидании, как ты был уверен во мне».

Проще говоря: Господь терпел, я терпела, теперь терпи и ты.

И поставленный на место Блок терпит.

В таком непривычном и неуютном одиночестве.

Волохова оттолкнула. Люба окончательно оперилась и самоутверждается. Мама - в Ревеле, помогает Францу командовать Онежским полком.

«Такое холодное одиночество - шляешься по кабакам и пьешь», - пишет он ей. Очевидцы вспоминали, что в этот период Блок действительно пил совершенно беспробудно. А писем от Любы нет.

Их нет аж до самого ее возвращения - до 7 мая. Вояж завершен, и Мейерхольд распустил свою антрепризу. Но Менделеева с группой товарищей приняли решение продолжать гастроли. Теперь - на Кавказе. На повидаться у них с Блоком снова всего десять дней.

И мы опять вынуждены выуживать информацию из непрямых источников. И снова обращаемся к «Песне судьбы», в которой Л. Д. фигурирует под именем Елены. Так вот -оттуда, в эти самые дни писанное: «Ты не узнаешь ничего и не получишь воздаяния. Усталая Елена проходит в избу, где сидит опустевший Герман (жизнь смрадная). Она бросается к нему. Герман сурово отстраняет ее, твердя эти слова. Она остается вблизи его - памятуя слова монаха: «А на конце пути - душа Германа».