Александр Яковлев. Чужой среди своих. Партийная жизнь «архитектора перестройки»

Отнюдь не являясь доверчивым простаком, новичком или наивным человеком в политике, Е. К. Лигачев вел себя, тем не менее, на посту второго секретаря очень открыто, порой прямолинейно. «Он весь на виду», — сказал как-то о нем Генеральный. Столь слабая забота о защите своих позиций от возможных атак со стороны оппонентов объяснялась тем, что, не чувствуя за своими поступками иных побуждений, кроме интересов дела, Е. К. полагал, что дело в конечном счете само скажет за себя и потому нет смысла тратить время и силы на обходные маневры. Достаточно часто эти его расчеты оправдывались на практике. Но имелось немало и таких примеров, когда из-за собственной прямолинейности он, говоря языком аппарата, откровенно подставлялся своим противникам, давая им возможность безнаказанно наносить чувствительные удары. […] В этом смысле взвешенный и даже вкрадчивый образ действий А. Н. Яковлева мог бы, на мой взгляд, послужить достойным примером для подражания[226].

Завершая главу своей рукописи, посвященную противостоянию Лигачев — Яковлев, автор приходит к следующему выводу. Оба они были незаурядными людьми, крупными руководителями, оба обладали большим положительным потенциалом. Многие в аппарате ЦК считали, что Александр Николаевич и Егор Кузьмич могли бы вместе дружно и полезно работать на благо общего дела. Могли бы… В том случае, если бы их общим руководителем оказался человек, способный собственным авторитетом погасить то, что их разъединяло, усилить то, что их объединяло.

К сожалению, случилось иначе: в интересах политической борьбы их едва ли не преднамеренно столкнули друг с другом, что обернулось в конечном счете не только бедой для партии, но и тяжелым личным испытанием для каждого из них как для живых немолодых уже людей, некогда связанных между собой узами партийного товарищества и неформальными, теплыми, дружескими чувствами[227].

По одной статье…

Утром 14 марта 1988 года у меня в кабинете раздался вкрадчивый звонок «вертушки». Так отчего-то называли телефонные аппараты номенклатурной связи АТС-2 и АТС-1. Мне как главному редактору популярного еженедельника тоже полагался такой аппарат. Он стоял слева, на приставном столике рядом с другими телефонами, но как бы особняком. Цвета слоновой кости, с гербом СССР на диске, этот аппарат, как я быстро понял, был одним из действенных средств держать редактора на коротком поводке. Если он звонил, то жди беды. Обязательно кто-то из начальства — по линии ЦК КПСС, или по комсомолу, или из другого высокого ведомства — станет проводить воспитательную беседу. Типа такой: «Вы, товарищ редактор, читаете собственный еженедельник? А если читаете, то как вы могли пропустить подобный материал?»

Редко, когда по «вертушке» сообщали что-нибудь хорошее.

В тот день, подняв тяжелую — в прямом смысле этого слова — трубку, я услышал голос своего приятеля, генерала КГБ А. Н. Мы с ним дружили на почве общей любви к хоккею и к армейской команде. Ходить с ним на матчи было удобно: всегда гарантировано место в правительственной ложе. Потом, после окончания игры, наступала моя очередь демонстрировать свои возможности: я приглашал генерала в пресс-бар, и мы крепко выпивали за победу любимой команды. А. Н. и по убеждениям своим, и по занимаемой высокой должности был непоколебимым государственником, несгибаемым коммунистом, но — отдам ему должное — к моим демократическим воззрениям относился снисходительно, а если журил, то по-дружески, дескать, ну что с тебя взять, несмышленыша.