Александр Яковлев. Чужой среди своих. Партийная жизнь «архитектора перестройки»

Киссинджер в ответ: улучшение американо-советских отношений при Рейгане было в значительной мере косметическим. Настало время насытить их большим содержанием. И далее, если верить некоторым американским источникам, гость говорит, что хочет сделать одно предложение, которое следует считать полуофициальным, поскольку Буш благословил его на это. Поясняет: речь идет о тех опасностях, которые могут возникнуть в связи с потерей для СССР стран Восточной Европы. Давайте проведем между СССР и США переговоры на высшем уровне — в одних случаях официальные, в других неофициальные. В ходе этих переговоров и будут установлены пределы того, на что Москва может пойти для защиты своих интересов в Восточной Европе. Запад же в обмен пообещает ничего не предпринимать для ускорения перемен, в особенности если такого рода действия могут быть восприняты в Кремле как угроза безопасности СССР.

Яковлев осторожно отвечает на это, что обе стороны заинтересованы в сохранении статус-кво в Европе на ближайшее будущее, что Кремль готов рассмотреть это предложение.

Это очень интересный момент. Москва к тому времени, кажется, уже полностью смирилась с тем, что социалистические страны Восточной Европы практически потеряны, удержать их нет никакой возможности. Силовые методы не пройдут хотя бы потому, что это будет вопиющим противоречием с теми речами, которые ежедневно произносит М. С. Горбачев, — о новом мышлении, отказе от конфронтации, мире без войн и конфликтов. А дипломатические возможности, увы, исчерпаны. Понимают это и в США. Но посланник американского президента предлагает в этой связи такой вариант: чтобы при распаде избежать нежелательных для обеих сторон последствий, давайте проведем переговоры на высшем уровне — официальные и неофициальные, закрытые. И там найдем консенсус, такой, чтобы интересы двух держав были соблюдены. Опытный переговорщик Киссинджер прекрасно сознает, что с напичканной ядерным оружием страной надо вести себя осторожно, избегать неуклюжих действий, которые Кремль воспримет как угрозу своей национальной безопасности.

Яковлев по поручению генерального секретаря совершает ряд поездок по странам Восточной Европы, встречается там с их лидерами. Обозначенная Горбачевым цель: разъяснить руководителям «братских партий» суть тех перемен, которые происходят в Советском Союзе, цели и задачи перестройки. Неофициальная, но не менее важная задача: убедить в необходимости демократических перемен и в этих государствах, а также сделать так, чтобы сохранить с ними дружеские отношения.

Когда в 1992 году Александр Николаевич в качестве свидетеля предстанет перед Конституционным судом по «делу КПСС», то его спросят и об этом. Яковлев пояснит:

Я действительно по поручению Президента, а до этого Генерального секретаря побывал в странах для встречи с Живковым, Хонеккером, еще с Якешем[250]. Да, действительно, я ездил в круговую поездку с тем, чтобы разъяснить цели и задачи перестройки, многие вопросы которой не были ясны этому руководству. С Живковым я даже беседовал дважды, это были трехчасовые беседы. Действительно, я беседовал с Хонеккером в течение трех или немножко больше часов, но, к сожалению, каюсь, я его не убедил, так же как и Живкова. Но у Живкова была очень своеобразная позиция. Он считал, что социализм, кстати говоря, мы начали строить слишком рано, поэтому и все наши неуспехи, не были готовы к этому делу[251].

Его спросят: как он раскрывал лидерам соцстран суть советской перестройки? Как качественное обновление социализма или как его постепенную замену?

Яковлев ответит, что избегает употребления слов «капитализм» и «социализм», хотя в первые годы перестройки — и об этом он заявлял неоднократно — стоял на точке зрения возможности совершенствования социализма.