Александр III

Сколько врагов оказалось у этого человека, который осмелился надерзить самому государю, когда был управляющим Юго-Западными дорогами! Всевозможные недоброхоты, мешая правду с небылицами, наушничали и министру двора Воронцову-Дашкову, и генерал-адъютанту барону Фредериксу, и даже Минни.

Они твердили, что Витте – тёмная личность, аферист и взяточник, что для него все средства хороши в достижении своей цели, а цель эта одна – обогащение. Ещё судачили, будто новый министр был под судом за какое-то мошенничество, но тут уже государь не выдерживал и смеялся:

– Да я сам настоял на том, чтобы Витте препроводили на съезжую!..

Дело же было так.

В декабре семьдесят шестого года, когда вовсю уже шли приготовления к войне с турками, потерпел крушение поезд с новобранцами, направлявшийся в Одессу Состав свалился с насыпи в страшную метель и загорелся, причём число жертв превысило сто человек.

Роковую оплошность допустил дорожный мастер, ремонтировавший путь: он снял лопнувший рельс и решил зайти в соседнюю будку, чтобы погреться и попить чайку. Когда случилась беда, мастер выскочил из будки, потрясённый ужасом катастрофы, потерял рассудок и убежал невесть куда.

Прокурор курского окружного суда, желая успокоить общественное мнение, а лучше сказать, либеральную чернь, решил сделать козлами отпущения директора Русского общества пароходства и торговли и Одесской железной дороги адмирала свиты его величества Чихачёва и начальника движения Витте, ответственность которых за происшедшее была, конечно, ничтожной. В результате халатности дорожного мастера (которого так и не могли найти), Чихачёва и Витте приговорили к четырём месяцам заключения каждого.

Но началась война, и Чихачёв был назначен начальником обороны Чёрного моря, а Витте фактически вступил в управление Одесской железной дорогой. Судимость, что называется, висела над ними в образе дамоклова меча. И тогда Витте, со свойственной ему дерзкой решительностью, отправился к главнокомандующему русской армией великому князю Николаю Николаевичу и подал рапорт, прося без промедления посадить его в тюрьму.

Великий князь очень удивился и спросил, чем вызван такой необычный рапорт.

– Ваше высочество! Меня побуждают поступить так очень простые соображения, – отвечал Витте. – Перевозка всей армии на Дунай и обратно будет во многом зависеть от моей деятельности. А при теперешнем неустройстве железных дорог дело это потребует особенной тщательности. Если всё окончится счастливо и мне удастся благополучно перевезти действующую армию, то что же меня ожидает? Всё равно после войны я должен буду сесть в тюрьму и находиться в ней четыре месяца. А если, не дай Бог, что-нибудь стрясётся? Тогда уж вместо четырёх месяцев мне придётся провести в заключении значительно дольше. Итак, гораздо проще отсидеть в тюрьме во время войны четыре месяца.

Николай Николаевич улыбнулся:

– Даю вам слово, если вы перевезёте армию туда и обратно без несчастных случаев и вообще без крупных беспорядков, я буду просить за вас. Уверен, мой августейший брат уничтожит приговор суда и сидеть вам в тюрьме не придётся.

После войны Витте получил телеграмму от военного министра Милютина, где говорилось, что государь, приняв во внимание блестящую перевозку армии, повелел не приводить в исполнение решение суда. Он успокоился, посчитав это дело уже совершенно законченным. Однако когда Витте переехал в Петербург, в его спальню посреди ночи вошёл камердинер и сообщил, что к нему приехали жандармский офицер, полицейские и городовые и требуют, чтобы он вышел к ним. Витте быстро оделся и, успокоив перепуганную жену, появился со словами:

– Что нужно?

– Не знаем, только приказано вас арестовать, – отвечал жандарм.

– Почему же пришли ночью, а не утром?

– Был приказ сейчас же привезти вас в участок.

Витте, зная об арестах, которые проводились в Петербурге среди сочувствующих революционерам-террористам, решил, что кто-то мог замешать и его в это дело. Уж не секретарь ли его в Одессе Герцо-Виноградский, которого недавно выслали в одну из северных губерний?..

Из участка Витте повезли в комендантское управление на Садовой улице, а оттуда – к дворцовому коменданту в Зимний дворец. Комендант Адельсон объявил ему, что Александр III приказал арестовать на две недели домашним арестом Чихачёва и посадить на тот же срок Витте на гауптвахту.

Выяснилось, что на первом же докладе после возвращения государя с войны министр юстиции Набоков заметил, что нельзя было отменять решение суда приказом главнокомандующего. Даже сам государь не имеет на это права. Министра поддержал цесаревич, сказавший:

– Император может помиловать. Но не может отменить судебное решение.

– Хорошо! – решил Александр III. – Тогда я накажу их, но по-отечески…

Витте занимался в это время важной работой – составлял положение о полевом управлении железными дорогами, и государю пришлось дать новое повеление. По утрам узник выпускался из гауптвахты и ехал в министерство, а на ночь возвращался в место заключения.

Такова была правда об уголовном прошлом Сергея Юльевича.