Александр III

Сам Ники как-то принёс Кшесинской свой дневник и прочитал ей отрывки, где описывал своё отношение к Мале: «Положительно Кшесинская меня очень занимает»; «Кшесинская положительно очень нравится», но утаил от неё другие, пространные, относящиеся к Алисе: «Моя мечта – когда-либо жениться на Аликс Г. Я давно её люблю, но ещё глубже и сильнее с 1889 г., когда она провела шесть недель в Петербурге! Я долго противился моему чувству, стараясь обмануть себя невозможностью осуществления моей заветной мечты. Но когда Eddy оставил или был отказан, единственное препятствие или пропасть между нею и мною – это вопрос религии! Кроме этой преграды, нет другой; я почти уверен, что наши чувства взаимны! Всё в воле Божией. Уповая на Его милосердие, я спокойно и покорно смотрю в будущее».

Чувство цесаревича вспыхнуло с самой первой встречи, когда двенадцатилетняя Алиса вместе с семьёй приехала в 1884 году в Петербург на свадьбу своей сестры принцессы Елизаветы Гессенской с великим князем Сергеем Александровичем. Тогда, в Малахитовой зале Зимнего дворца, на пышном придворном балу, он будто бы сказал ей роковое:

– Я вас никогда не забуду…

Алиса была тогда очень мила, с распущенными волосами, робкими и сдержанными манерами и красивым холодным лицом, принимавшим по временам недетское мрачное и патетическое выражение. Итак, шестнадцатилетний наследник влюбился с первого взгляда? Правда, всезнающие придворные передавали и иные, прямо противоположные впечатления. Хотя и говорили, что это невеста для цесаревича, а её сестру Ирену, которая позднее вышла замуж за Генриха Прусского, прочили в жёны великому князю Михаилу Михайловичу, казалось, будто русские принцы сторонились обеих сестёр, не желали и смотреть на них, не танцевали с ними. И только ли заблуждением можно объяснить выводы этих не просто паркетных шаркунов, но тонких физиономистов и тёртых психологов?

Видимо, многое объяснялось характером Николая Александровича. Натура наследника была отмечена непостоянством, переменчивостью, нерешительностью и даже робостью, покорностью судьбе – вместе с ранним опытом в интимной жизни. С того уже далёкого 1884 года цесаревичу казалось, что он увлечён, и увлечён серьёзно, многими особами, вплоть до сестры Аликс – великой княгини Елизаветы Фёдоровны. А досуг заполнялся под цыганское пение, балалайку и шампанское, с приглашаемыми для развлечения девушками, которых в дневнике он шифрованно именовал «картофель».

Бороться же за своё счастье наследник не умел и не мог. Достаточно было царице Марии Фёдоровне только намекнуть, что она желает видеть для сына невесту в лице принцессы Елены Парижской, как Николай Александрович с растерянностью исповедуется в дневнике: «Это меня ставит на перепутье двух дорог: самому хочется идти в другую сторону, а, по-видимому, мам'a желает, чтобы я следовал по этой! Что будет?» А ведь цесаревичу идёт уже двадцать четвёртый год…

Цесаревич знал, что принцесса Алиса Дармштадтская решительно не нравится его родителям.

Ещё в 1889 году она приезжала в Россию к своей сестре Елизавете Фёдоровне, супруге великого князя Сергея Александровича, но на самом деле это было не столько свидание с сестрой, сколько смотрины: великому князю искали невесту. Кажется, что чувство Николая Александровича растёт, что Алиса становится ему всё дороже. Когда королева Великобритании со своей внучкой останавливается в подмосковном имении великого князя Сергея Александровича, наследник заносит в дневник: «Боже! Как мне хочется поехать в Ильинское, теперь там гостит Виктория с Аликс; иначе если я не увижу теперь, то ещё придётся ждать целый год, а это тяжело!!!» И через неделю: «Много думал о том, позволят ли мне съездить в Ильинское или нет после манёвров». Родители не позволили.

Впечатления от принцессы Дармштадтской были неблагоприятны: гордячка, с сильным эгоистическим характером, которая будет держать наследника русского престола под немецким каблуком. К тому же при дворе наушничали, что Алиса может быть бесплодна, так как у её сестры нет детей. Впрочем, здесь не брали в расчёт, что великий князь Сергей Александрович обладал противоестественными склонностями к мужскому полу. Царедворцы шушукались, будто генерал-губернатор Москвы живёт со своим адъютантом Мартыновым и якобы не раз предлагал жене выбрать себе мужа из окружающих её людей. Когда Сергей Александрович был в очередном заграничном вояже, то в парижских газетах появились сообщения о визите «1е grand-due avec sa maitresse monsier N»[174]. А ещё был скандал с уже московской газетой «Новое время». Она едва не подверглась запрещению в розничную продажу, когда издатель Суворин поместил в иллюстрированном приложении жизнеописание великого князя Сергея Александровича и старый рассказ Бальзака, герой которого влюбился в леопардиху. В этом цензура усмотрела намёк на странные склонности генерал-губернатора Москвы, которые ни для кого не были секретом.