Александр III

– И мы православные, – возражали русины. – А всё-таки не пойдём на турку. Он нам зла не делает. Наш цесарь живёт мирно с султаном.

Пока солдаты болтали с русинами, к Клеменцу подобрался прилично одетый господин с кривым носом и чёрными усиками:

– Не хотите ли, сударь, осмотреть Пешт и его достопримечательности? – предложил он на довольно сносном русском языке. – Я фактор и работаю здесь гидом.

– Скоро подойдёт пароход, – отвечал Клеменц. – Теперь ехать в город некогда. Я уж осмотрю столицу Венгрии на обратном пути. Если, конечно, останусь жив…

– Пароход придёт не раньше чем через три часа, – вкрадчиво возразил гид. – А за это время я успел бы вас познакомить со здешними женщинами. О, это такие красавицы… – Он прищёлкнул языком. – Халва!..

Клеменц сухо ответил:

– Не имею никакого желания.

– Напрасно! Будете жалеть, – сразу поскучнел гид-сводник и подошёл к начальнику партии. После короткого разговора тот перекинулся словами с двумя молодыми людьми, фактор кликнул коляску, и вся компания с хохотом и непристойными шутками укатила в город.

– Ну, наши благородия закутят теперь, – сказал Клеменцу один из солдат-добровольцев. – Как бы на пароход не опоздали…

И действительно, тёплая компания вернулась к самому отплытию и сильно навеселе. Офицер заплетающимся языком силился поведать, как они приятно провели время и что на обратном пути обязательно задержатся в Пеште денька на два-три:

– Цыганки… Шампанское… Поцелуи… Халва!..

При этом он пускался в такие подробности, от которых, что называется, уши вяли.

Не желая его слушать, Клеменц вышел на палубу. Заодно он хотел поглядеть, как устроились там его товарищи по партии – простые солдатики. Собравшись в кучу, те толковали о господах:

– Эх, уж эти дворяне, белая кость! Собираются биться за веру, за братьев! Им бы Богу молиться, а они… Да Бог с ними, впрочем. Вот приедем в Белград, там их живо в порядок приведут.

– А вы, господин, как же? – спросил Клеменца один мужичок. – По своей охоте едете или по службе?

– Нет, я по собственному желанию…

– Страшно будет на войне-то! Особенно спервоначалу. Вы-то бывали на войне?

– Нет, не доводилось. В первый раз пробую…

– Ну что ж, около нас попривыкните, – улыбнулся солдатик. – Если вместе служить будем, мы вас не выдадим. У нас закон такой: сам погибай, а товарища выручай!

– Спасибо, братец, – сказал Клеменц.

– Оно конечно, война страшна. Но ведь не всех же убивают. Если даже каждый десятый выйдет из строя, так это уже много, – подбодрил Клеменца другой.

– Надо сказать, однако, всяко бывает, – возразил первый.

Понемногу поднимались на палубу и господа из кают. Клеменц заметил, что они начали держать себя несколько пристойнее – видимо, протрезвев, стали понимать серьёзность положения; и было ясно, что назад возврата нет.

Клеменц побродил по палубе, любуясь широким Дунаем, освещённым полной луной, попробовал вспомнить прошлое этой великой реки – скифов, гуннов, византийцев, готов, князя Святослава, кровавые войны с Портой, и порядочно устал, сдавая экзамен по истории самому себе. Его одолела дремота, он спустился в каюту, лёг на койку и крепко уснул. Его разбудили крики:

– Белград! Видно Белград!..

Он выбежал на палубу. Впереди, на крутом берегу, стоял залитый солнцем Белград. Солдаты-добровольцы пели:

– Спаси, Господи, люди Твоя, и благослови достояние Твоё, победы над сопротивныя даруя, и Твоё сохраняя Крестом Твоим жительство…

Под пение тропаря Кресту и молитвы за отечество, пароход пристал к берегу. Старик серб, седоусый и толстый, встретил партию и повёл её по крутой лестнице в город. Доставив добровольцев в дешёвую гостиницу, он сказал:

– Другове! В Белграде живут не так, как в Петербурге. У вас спят днём, а у нас ночью. У вас жизнь столичная, а у нас деревенская. У нас ложатся с курами, а у вас отправляются в гости. По ночам с песнями у нас не ходят. Я бывал в Петербурге ещё при Александре Благословенном[70]…

– И у нас это делают далеко не все, – засмеялся Клеменц. – А если и случаются уличные скандалы, то их живо прекращает полиция.

– У вас это так, у вас много полиции. У нас же полиция маленькая. Нам трудно справляться с целыми партиями вооружённых людей…

– Но ведь здесь военные. Они обязаны носить с собой оружие, – возразил Клеменц.

– Совершенно верно. Но многие из волонтёров полагают, что дисциплина для них не обязательна.

– Извините, но зачем же вы держите наших добровольцев в Белграде? Почему не отправляете их сразу же на позиции? – удивился Клеменц.

– Не знаю, как объяснить. Одни говорят, что нет телег для отправки военных снарядов, другие – что трудно выпроводить ваших добровольцев из Белграда. Я думаю, что вы, как мне кажется, человек серьёзный, могли бы повлиять в случае надобности на молодых своих товарищей.

– Вряд ли мне придётся здесь играть роль начальника, – отвечал Клеменц. – Я постараюсь как можно скорее отправиться на позиции…