Александр III - богатырь на русском троне

Одновременно идеи «примирения» с обществом стали развивать некоторые высшие чиновники в Петербурге. Председатель Комитета министров граф П. А. Валуев извлек из нафталина свой собственный проект созыва совещательного учреждения наподобие Земского собора. В 60-х годах он был решительно отвергнут, но теперь идея Валуева, «отличавшаяся витиеватой и внушительной неопределенностью», обсуждалась в высших кругах, но не нашла применения.

Либеральный публицист Н. К. Михайловский ехидничал, что «благодарная Россия изобразит Лорис-Меликова в статуе с волчьей пастью спереди и лисьим хвостом сзади». Позже, в советской литературе, основываясь на этой характеристике, Лорис-Меликов был представлен жестоким лицемером, что совершенно не соответствует действительности. Свою задачу он видел в умиротворении страны путем возвращения к реформаторской политике. Программа ближайших преобразований, предложенная в докладе Лорис-Меликовым 11 апреля 1880 года, предусматривала податную реформу, пересмотр паспортной системы, сковывающей активность, прежде всего крестьянства, расширение прав старообрядцев и законодательное регулирование отношений рабочих с нанимателями.

Историки часто иронически относятся к «конституции» Лорис-Меликова. Однако следует иметь в виду, что тогда в России мало кто рассчитывал на большее.

Лорис-Меликов получил небывало широкие полномочия и, имей он соответствующие склонности, мог бы стать диктатором России. Но он был человеком совсем иного склада и искренне стремился принести пользу родине.

С императором ему становилось все труднее иметь дело. «Внезапные припадки тоски, — рассказывал П. А. Кропоткин, — во время которых Александр II упрекал себя за то, что его царствование приняло реакционный характер, теперь стали выражаться пароксизмами слез. В иные дни он принимался плакать так, что приводил Лорис-Меликова в отчаяние. В такие дни он спрашивал министра: «Когда будет готов твой проект конституции?» Но если два-три дня позже Меликов докладывал, что проект готов, царь делал вид, что решительно ничего не помнит. «Разве я тебе говорил что-нибудь об этом? — спрашивал он. — К чему? Предоставим это лучше моему преемнику. Это будет его дар России».

Работая в Комитете министров, цесаревич Александр ближе сошелся с Лорис-Меликовым. Общение с ним несколько ослабило то влияние, которое оказывал на своего ученика неистовый К. П. Победоносцев. Граф сумел убедить цесаревича в неизбежности проведения преобразований.

Кончина Ф. М. Достоевского в первый раз объединила наследника, Победоносцева и Лорис-Меликова: семья писателя оказалась в крайне стесненных обстоятельствах, а митрополит отказал в помощи, поскольку считал, что произведения Достоевского не имеют никакой ценности. Цесаревич, высоко ценивший творчество Федора Михайловича, привлек к решению проблемы его семьи обоих сановников и с их помощью получил у императора разрешение помочь бедствующим родственникам писателя.

В начале 1881 года Лорис-Меликов подготовил план привлечения представителей земского самоуправления к участию в обсуждении проектов необходимых в государстве реформ. Утром 1 марта Александр II одобрил и подписал проект (который неточно называется «Конституцией» Лорис-Меликова).

«С огромным удовольствием и радостью прочел все пометки государя, — сообщал престолонаследник диктатору. — Теперь смело можно идти вперед и спокойно и настойчиво проводить Вашу программу на счастье дорогой родины и на несчастье министров, которых, наверно, сильно покоробит эта программа и решение государя, да Бог с ними».

На первой неделе поста царь говел и причащался. 1 марта Меликов уговорил царя подписать заготовленный акт, который сам император называл «указом о созыве нотаблей», намекая на судьбу Людовика XVI. Царь решил, что документ должны подписать также великий князь Александр Александрович, наследник престола, и великий князь Константин Николаевич, старший из братьев правящего императора.

Манифест об этом должен был быть опубликован после 4 марта, дня слушания его в Государственном совете.

Последнее покушение

В конце января и начале февраля 1881 года полиция отметила оживление деятельности революционного подполья. Удалось задержать нескольких считавшихся особенно опасными анархистов. Арестованный еще до Нового года в Елисаветграде с чемоданом динамита Григорий Гольденберг, убийца харьковского генерал-губернатора князя Кропоткина, начал давать показания. Следователь, играя на чудовищно гипертрофированном самолюбии и некоем подобии мании величия террориста, подвигнул его на написание исповеди, в которой перечислялись имена, адреса, события и факты.

Осознав, к чему привели его откровения, Гольденберг покончил с собой в камере Трубецкого равелина. Но слово уже вылетело, полиция вышла на след цареубийц.