Александр III — богатырь на русском троне

О Победоносцеве под именем Топорова писал Толстой в своем романе «Воскресенье»: «Как все люди, лишенные основного религиозного чувства, сознанья равенства и братства людей, он был вполне уверен, что народ состоит из существ совершенно других, чем он сам, и что для народа необходимо нужно то, без чего он сам может очень хорошо обходиться. Сам он в глубине души ни во что не верил и находил такое состояние очень удобным и приятным, но боялся, как бы народ не пришел в такое же состояние, и считал, как он говорил, священной обязанностью своей спасать от этого народ.

Так же как в одной поваренной книге говорится, что раки любят, чтобы их варили живыми, он вполне был убежден, и не в переносном смысле, как это выражение понималось в поваренной книге, а в прямом — думал и говорил, что народ любит быть суеверным.

Он относился к поддерживаемой им религии, как куровод к падали, которою он кормит своих кур: падаль очень неприятна, но куры любят и едят ее, и потому их надо кормить падалью».

Уже после смерти Александра III Толстой обращался в письме Николаю II: «Из всех преступных дел самые гадкие и возмущающие душу всякого честного человека — это дела, творимые отвратительным, бессердечным, бессовестным советчиком вашим по религиозным делам, злодеем, имя которого, как образцового злодея, войдет в историю, — Победоносцевым».

Не только идейные разногласия развели двух до того времени таких созвучных людей: оказалось, что Победоносцев, которого Александр почитал своим вернейшим слугой и другом, отзывался о нем не менее пренебрежительно, чем авторы подпольных прокламаций.

Несмотря на могучий внешний вид, здоровье императора ухудшалось. Этот великий труженик потерял вкус к работе и к власти, теперь он только добросовестно исполнял царские обязанности. Больше всего его привлекал отдых в лоне семьи и общение с прекрасным. Быть может, не слишком разбираясь в живописи, он непосредственно, хотя и по-разному реагировал на новые таланты: Айвазовского, Левитана, Ге. Александра всегда привлекала роль мецената, коллекционера, любителя живописи и музыки. Когда П. И. Чайковский остро нуждался в деньгах, император из своих личных средств выделил ему три тысячи рублей и сказал, что возвращать не нужно.

Потеряв свой моральный оплот в лице Победоносцева, император должен был смириться с частыми теперь разлуками с любимой Минни. Страдая от одиночества, он завел постоянных компаньонов — четырех особенно преданных собак.

Марии Федоровне, как любой матери, был больше всех дорог тот ребенок, которому сейчас плохо. Поэтому она регулярно ездила к Георгию в Аббас-Туман, и тогда Александр чувствовал себя покинутым. «Моя милая душка Минни! Жду с нетерпением твоего письма, но не знаю, когда получу его. Скучно и пусто без тебя здесь и весь день как-то иначе, все не то; отвратительно оставаться одному и опять быть в разлуке с тобой, милая душка Минни!»

Ее покои он велел поддерживать в таком виде, как будто она никуда не уезжала: «В твоих комнатах все устроено как будто ты здесь; масса цветов и чудесных роз». Они переписывались, и послания Минни чрезвычайно радовали и поднимали настроение мужа. Его же письма к жене полны безысходной тоски: «С нетерпением жду твоего возвращения, так скучно, грустно и пусто без тебя, моя милая душка Минни!.. Да, кажется, никогда и не будет иначе; забот с каждым годом будет все больше, а радостей, утешительного все меньше».

Болезнь сына приводила Александра в отчаяние: «Что за горе, за испытание послал нам Господь, быть столько времени в разлуке с дорогим сыном и именно теперь, в его лучшие годы жизни, молодости, веселости, свободы! Как мне его недостает, выразить не могу, да и говорить об этом слишком тяжело, поэтому я и молчу, а в душе ноет постоянно, неутешно! Тяжело, слишком тяжело!»

Император молчал не только о своей тоске, но и о том, что чувствовал себя все хуже и хуже. Однако он не переставал курить папиросы и сигары, как все тучные люди, потреблял много жидкости, участвовал во всех застольях на официальных торжествах, по-прежнему много и допоздна работал. Знавшие его в то время отмечали, что царь пил совсем немного вина, причем это были российские вина, но вынужден был употреблять шампанское на разного рода семейных праздниках.

В январе 1894 года Александр III тяжело заболел пневмонией и несколько дней находился в критическом состоянии.