Александр III и двенадцатый век

Когда легаты прибыли в Рим, они выступили с докладом перед Папой и кардиналами. Реакция на их доклад не была сочувствующей. Некоторые кардиналы возмутились поведением императора, но другие посчитали, что легаты совершили промах. Ситуация представляется довольно ясной: кардинал Роландо потерпел поражение в своей миссии, в результате которого папская дипломатия также потерпела жестокую неудачу. Папа Адриан IV не желал обвинять своих легатов, но, с другой стороны, также решительно был настроен избежать полного разрыва отношений с Фридрихом. Поэтому Папа направил письмо германскому духовенству. Он настаивал на том, что инцидент в Безансоне был намеренно спровоцирован. Он обратился к епископам призвать императора, до настоящего времени всегда верного сына Церкви, выполнять свой долг и убедить его принять меры в отношении Рейнальда и Оттона. Очевидно, папа пытался предложить императору возможный выход из данной ситуации, перекладывая всю вину за неправильное истолкование его слов на «плохих советников».

Германские епископы, оказавшиеся в центре разногласий, к появлению которых они не имели никакого отношения, были неподдельно напуганы. В целом они разделяли новые реформистские тенденции и были лояльны Папе, но они также были благосклонно расположены по отношению к своему императору и не считали себя обязанными защищать спорное заявление, облеченное в форму двусмысленного языка. Поэтому они написали Папе, отправив ему копию письма императора, которое тот им прислал. Объясняя собственную позицию, германские епископы отвергли требования легатов, так как не слышали о них до настоящего времени, защищали Рейнальда от обвинения во враждебности к папству и настаивали на примирении.

Адриан вполне мог быть разочарован ответом германских епископов, и, конечно, опасался возможной перспективы организации второй имперской экспедиции в Италию. По-видимому, он понимал, что его легаты нарушили границы дипломатического этикета. В любом случае, Папа решил последовать совету епископов послать другую дипломатическую миссию совершенно иного характера. В Аугсбурге легаты встретились с Фридрихом, настроенным на примирение, и сами продемонстрировали большую дипломатичность, чем их предшественники. Они приветствовали германского короля титулом императора и господина города и мира, что сразу же создало благоприятное впечатление. На этой встрече переводчиком письма Папы выступил епископ-историк Оттон Фрейзингенский, умеренный человек, ратовавший за плодотворное сотрудничество между Папой и императором. Адриан в своем письме опротестовал обращение к императору со стороны своих прежних легатов и снова выразил неприятие к тем мерам, которые, по слухам, обдумывались императором для предотвращения аd limina епископов в Рим. По вопросу бенефиция Папа объяснил, что само слово было употреблено им в его классическом значении «польза», «выгода». Император остался доволен подобными объяснениями, и мир был восстановлен.

Означало ли это для папства отступление? Инцидент в Безансоне широко обсуждался в науке. Как и другой, более впечатляющий эпизод истории папско-германских отношений, произошедший в Каноссе, он, казалось, представлял критическую точку в многолетней средневековой борьбе между духовной и светской властью. И, подобно событию в Каноссе, его значение, возможно, было преувеличено или, по крайней мере, неправильно воспринято историками. Прежде всего, совершенно ясно одно. Хотя слово «бенефиций» использовалось в его римском значении пользы, выгоды, кажется вероятным, что и Папа, и канцлер понимали, что позиция Фридриха подтверждала давнюю традицию зависимости имперской власти от папства, при этом власть императора не выступала в качестве лена, но объявлялась Божественно установленным институтом, и происходила не прямо от Бога, а через Папу. Символ правления, корона, даровалась императору земным наместником Бога, Папой, что представлялось великим благом или расположением. Ответ Адриана императору, таким образом, нельзя считать отступлением, скорее он свидетельствовал о подтверждении сложившихся отношений между светской властью и папством.

Если рассматривать роль Роландо в этом инциденте, то, несомненно, он вынес из него определенный опыт. В более зрелые годы, будучи Папой, он уже никогда не применял тот язык, что использовался в Безансоне. Наоборот, он, видимо, всецело посвятил себя достижению более ограниченной цели – добиться гарантий полной свободы действий для Церкви в ее собственной сфере влияния. Как показали дальнейшие события, произошедшие во время его правления, согласие по вопросу о границах этой сферы в XII веке не было достигнуто.