Александр III. Истоки русскости

…Вот одно из них, совершенно трагическое. Когда-то, уже будучи наследником престола, Александр Александрович при молодёжном конфликте оскорбил некоего офицера. Тот не имел возможности вызвать Цесаревича на дуэль, их общественное положение было неодолимо неравным. И оскорблённый послал Александру записку с требованием письменного извинения, угрожая в противном случае покончить с собой.

Наследник никак не отозвался ему, очевидно не хватило человеческой чуткости. И через двадцать четыре часа тот офицер застрелился!

Царь-отец Александр II резко отчитал сына и приказал ему быть на похоронах погибшего и сопровождать его гроб.

Этот случай произвёл на наследника большое и мучительное впечатление, и к теме воинской чести потом он обращался много раз, и в самом конце своего царствования (в 1894 году) принял решение официально дозволить поединки. Приказ по военному ведомству (№ 118) определил правила дуэлей. Они оказались весьма сложными, но вполне позволяющими с оружием в руках решать вопросы чести.

Для просвещённой Европы это в немалой степени явилось внезапно оживающим явным анахронизмом, едва не проявлением средневековости.

Но был в жизни царя и ещё более яркий случай из этой сферы военного бытия. Это ужасный случай гибели на богатом балу студента-распорядителя от руки офицера (кавказского князя), посчитавшего неосторожное движение студента за оскорбление действием. Дело рассматривалось высокими инстанциями, и, в конце концов, было подано на конфирмацию императору. И тот наложил резолюцию, оправдывающую офицера. Он написал, что понятия высокого достоинства и чести мундира и не позволяли тому поступить как-либо иначе. (Не припомнился ли императору свой давний случай с погибшим офицером?)

Об отношении царя к вопросам воинской чести и офицерскому поединку может достаточно ясно говорить и почти семейный случай. Младший брат императора великий князь Владимир Александрович горько пожаловался на безграничную власть во дворце генерала Черевина, которого и придворный штат «боялся, как огня», и попросил урезонить или даже наказать грубого генерала. В ответ царь хладнокровно посоветовал брату: «Если ты обижен, то вызови его на дуэль, что же ты у меня чего-то клянчишь?»

В целом у Царя-Миротворца, отнюдь не пользовавшегося высоким авторитетом среди военных, было своё собственное строгое и высокое понимание о воинских заслугах и воинской чести. Об этом же говорит, например, его отношение к известию о знаменитом своим долголетием французском ветеране наполеоновских войн Н. А. Савене. (Савен прожил в России большую часть своего века, который одни определяли в 106 лет, другие – в 140, а третьи – «всего лишь» в 103 года). Так, узнав об удивительном французе, уже 80 лет жившем в Саратове, царь послал ему подарок – триста рублей, в знак уважения к его боевому прошлому и долгости земных лет.

…Хорошо зная о достаточно прохладном отношении к нему многих заслуженных военных, Царь-Миротворец тем не менее был очень внимателен ко всем армейским торжественным событиям и старался принимать в них уважительное участие, не забывая оказывать той или иной воинской части либо учёному учреждению подобающие знаки внимания (например, на такой день обязательно надевая мундир данного полка и соответствующие наградные знаки).

Б. А. Энгельгардт в своих воспоминаниях о Пажеском корпусе пишет, что при посещении корпуса царь был одет в мундир Преображенского полка: тёмно-зелёный сюртук, с белым крестом на шее, в высоких сапогах со шпорами. Выглядел император весьма значительно, хотя поза была очень простой – большой палец правой руки он держал за бортом сюртука, обхватив рукой толстый аксельбант. В опущенной руке в перчатке он держал фуражку с красным околышем. Но при всей внешней простоте облика «царь показался мне огромным, подавляющим всех окружающих его своей массой!»

Знаки его внимания к военной молодёжи были разными. Например, старших воспитанников названного корпуса он лично производил в камер-пажи. А по случаю своего посещения корпуса давал его учащимся трёхдневный «отпуск».

Известны случаи, когда Царь-Миротворец уступал силе военных традиций, даже если сам их и не разделял. Примером такой уступки традиции стал случай с кавалергардами. Эта элитная воинская часть особо прославилась своим бестрепетным мужеством в несчастной битве при Аустерлице. В тот грозный день 1805 года у кавалергардов при их отчаянной контратаке сразу погибли 13 офицеров и более двухсот рядовых…

Кавалергарды чтили и помнили этот день, и, дорожа традицией, не пожелали принять новомодную тёмно-зелёную форму и упорно заказывали и носили свои традиционные чёрные мундиры. Узнав об этом, царь махнул рукой: «Ладно… Их не переделаешь – пусть носят чёрные…»

И лично сам старался придерживаться многих военных традиций. Так, на свою коронацию он пожелал ехать на своём светло-сером старом коне, с которым, бывало, проделал всю турецкую кампанию.