Александр III: Забытый император

– Как? Что ты говоришь, Лева! – вспыхнула румянцем Перовская. – Именно потому, что и Михайлов, и Андрей схвачены охранкой, следует ускорить казнь царя!

Она отчужденно, нет – с откровенным гневом глядела на своего бывшего жениха.

Впрочем, Тихомиров очень скоро понял, что вовсе не подходит ей. Она могла уважать его и – особенно – жалеть. Но любить – едва ли. Так или иначе, но когда он вышел из тюрьмы, она встретила его и сконфуженно, и холодно и сразу отодвинула на благородную дистанцию. От этого он некоторое время очень страдал и даже воображал себя несчастным. Но, в конце концов, у Тихомирова был не такой характер, чтобы гибнуть «из-за бабы». Ведь он уже влюблялся множество раз и столь же легко утешался и расставался с любимыми. Впрочем, скоро они с Соней снова сделались большими друзьями, хотя их разделяло принципиальное отношение к революции.

Перовская сделалась явной террористкой, а Тихомиров только и думал о заговоре и государственном перевороте.

Он видел, что Соня была очень сильной женской натурой, со всеми ее недостатками – самолюбием и деспотичностью. Она обожала властвовать и окружала себя ничтожествами и бездарностями. Недаром Перовская наделала так много вреда в Исполнительном комитете своим бунтарством против Александра Михайлова. Сам же Тихомиров умел с ней ладить, и она его уважала. А в последние месяцы Соня даже оказалась в полном порабощении у Желябова. Что скажешь! Женщина есть женщина: полюбила Желябова всем своим естеством и сделалась его рабыней…

Тем не менее, когда Перовская узнала, что Тихомиров женился на Кате Сергеевой, то была крайне обижена и раздосадована. Однако именно с той поры она впервые начала смотреть на Льва как-то снизу вверх. Вероятно, в глубине души почувствовала к нему уважение, осознав, что он не дает «бабе» крутить собой.

Все это пронеслось в сознании Тихомирова, оставшегося при своем мнении в одиночестве. Общее настроение передал моряк Суханов, повторявший резким тенором:

– Бомба! Вот наше право! Бомба! Вот наша обязанность!..

Было около трех пополудни.

Всю ночь напролет на квартире Веры Фигнер горели лампы и пылал камин. Не покладая рук работали Суханов, Грачевский и изобретатель адских машин Кибальчич.[119] К восьми утра все четыре бомбы были готовы. Перовская с Кибальчичем унесла их на Тележную улицу, на квартиру Геси Гельфман.

Перовская, руководившая и раньше вместе с Желябовым метальщиками, дала точные указания, где должны встать на Садовой Рысаков,[120] Гриневицкий, Емельянов и Тимофей Михайлов.

Тихомирова среди народовольцев не было. Он бродил всю ночь по Петербургу, все острее сознавая никчемность террора, и утром зашел в трактир. Неожиданно для себя сказал половому:

– Шкалик! И побыстрее!..

6

…В эти минуты государь готовился ехать в манеж.

Накануне, в субботу, по обыкновению говевший на первой неделе Великого поста, Александр Николаевич причастился Святых Тайн в малой церкви Зимнего дворца. После этого он отправился навестить в Мраморный дворец захворавшую великую княгиню Александру Иосифовну, супругу брата Константина. У нее только что побывал с визитом германский посол Вердер – с ним она всласть наговорилась, обсудив и скандальный брак «па» (как называла Александра Иосифовна императора) с Юрьевской, и оскорбительные сцены, которые приходится переживать бедной Малюсенькой – цесаревне, ибо император находит ее недостаточно предупредительной к своей жене.

Великая княгиня провела государя в прекрасно меблированную и украшенную, по ее вкусу, разными безделушками маленькую комнатку, которую император, однако, нашел скучной и темной. Сперва они поговорили о Низи – великом князе Николае Николаевиче, и его Числовой, потом о дочери Александры Иосифовны – королеве Греческой Ольге Константиновне. Затем великая княгиня спросила:

– А парад завтра будет? Ты, конечно, приедешь?..

– Да, – ответил государь. – Если смогу, – и с удивлением поглядел на кузину.

– Мой Митя, – сказала она о сыне, – впервые должен выступить на этом параде в роли флигель-адъютанта. И очень волнуется…

– Тогда я поеду! – твердо промолвил Александр Николаевич, обладавший замечательной способностью следовать мнению последнего из говоривших с ним.

Император осведомился затем, переносит ли княгиня бромаль-гидрат[121] как снотворное.

– Пробовала, но не переношу, – сообщила Александра Иосифовна.

– Ты бы посоветовалась с доктором Шарко, – сочувственно сказал государь. – Он как раз тут и лечит Минни от нервов.

– Нет, – щебетала великая княгиня. – Состояние моих нервов и печени требует курса лечения в Виши. Хоть я ужасно боюсь путешествия, сама не знаю почему…

Наконец Александр Николаевич собрался уходить. Они расцеловались, и Александра Иосифовна проводила его через спальню до маленькой передней. Государь обернулся, чтобы еще раз ей кивнуть на прощание. Великая княгиня послала ему воздушный поцелуй со словами:

– Чмок! Господь с тобою!..