Александр Иванов

«Однажды виночерпию и хлебодару царя Египетского, заключенным в темнице, — читаем в Библии, — виделисьсны, каждому свой сон, обоим в одну ночь, каждому сон особенного значения.

И пришел к ним Иосиф поутру, увидел их, и вот, они в смущении.

И спросил он царедворцев фараоновых, находившихся с ним в доме господина его под стражею, говоря: отчего у вас сегодня печальные лица?

Они сказали ему: нам виделись сны; а истолковать их некому. Иосиф сказал им: не от Бога ли истолкования? расскажите мне.

И рассказал главный виночерпий Иосифу сон свой и сказал ему: мне снилось, вот виноградная лоза предо мною;

на лозе три ветви; она развилась, показался на ней цвет, выросли и созрели на ней ягоды;

и чаша фараонова в руке у меня; я взял ягод, выжал их в чашу фараонову и подал чашу в руку фараону.

И сказал ему Иосиф: вот истолкование его: три ветви — это три дня;

через три дня фараон вознесет главу твою и возвратит тебя на место твое, и ты подашь чашу фараонову в руку его, по прежнему обыкновению, когда ты был у него виночерпием;

вспомни же меня, когда хорошо тебе будет, и сделай мне благодеяние, и упомяни обо мне фараону, и выведи меня из этого дома,

ибо я украден из земли Евреев; а также я здесь ничего не сделал, за что бы бросать меня в темницу.

Главный хлебодар увидел, что истолковал он хорошо, и сказал Иосифу: мне также снилось: вот на голове у меня три корзины решетчатых;

в верхней корзине всякая пища фараонова, изделие пекаря, и птицы [небесные] клевали ее из корзины на голове моей.

И отвечал Иосиф и сказал [ему]: вот истолкование его: три корзины — это три дня;

через три дня фараон снимет с тебя голову твою и повесит тебя на дереве, и птицы [небесные] буду клевать плоть твою с тебя.

На третий день, день рождения фараонова, сделал он пир для всех слуг своих и вспомнил о главном виночерпии и главном хлебодаре среди слуг своих;

и возвратил главного виночерпия на прежнее место, и он подал чашу в руку фараону,

а главного хлебодара повесил (на дереве), как истолковал им Иосиф.

И не вспомнил главный виночерпий об Иосифе, но забыл его»

(Быт. 40, 5–23).

Работа над «Иосифом» явно свидетельствовала о продолжающейся напряженной внутренней работе молодого художника, желающего постичь суть человеческой психологии, понять главное — предназначение человека, явившегося в этот мир.

«И был Господь с Иосифом» — строки из Бытия, не они ли стали ответом на мучающий его вопрос.

Академия художеств отдала справедливость достоинству картины, но все же профессора были в некотором смущении: им казалось невероятным, чтобы такой молодой художник сам мог написать подобную работу.

Среди членов Общества поощрения художников тоже возникло разногласие. Одни говорили, Иванова следует отправить за границу, заняв его предварительно картоном Боргезского бойца; другие же утверждали, надобно испытать его еще раз на новой композиции. Сошлись на том, чтобы предложить Иванову новую программу на мифологическую тему: «Беллерофонт, отправляющийся в поход против Химеры».