Александр Иванов

Кого только не принимало это кафе в своих стенах. Его посетителями были И. В. Гёте, К. Ф. Мориц, композитор Феликс Мендельсон-Бартольди.

Кафе было любимым местом встреч русских художников, как и ресторан Лепре, который они переименовали в трактир Зайцева (по-итальянски «lepre» — заяц).

Как и немцы, русские художники использовали адрес кафе Греко для своей корреспонденции. «Туда приходят все письма, — писал в „Записках“ Ф. И. Иордан, — и заветный ящичек, находящийся на полочке за спиной кофейщика, которого обязанность и разливать кофе, и подавать спрашивающему ящичек, в котором находятся все заграничные письма, которые каждый художник пересмотрит. Этот ящичек был полон и радости, и неутешной скорби, в случае потери кого-либо дорогого сердцу на родине».

Здесь читались письма, велись разговоры о политике, живописи, последних работах художников, картинах старых мастеров, затевались споры.

В трактире Лепре за каждым столом слышался свой язык, но русский царствовал над всеми своим шумом и спорами.

Годом раньше Иванова в очередной раз побывал в Риме художник Сильвестр Щедрин. О русских пенсионерах он сообщал в декабре 1829 года следующее: «В Риме я застал наших господ, игравших в бостон ввечеру, один одного хуже, и в страшных спорах. Бруллов… зделан кавалером, и, как кажется, ето отличие беспримерное. Все жалуются на Галберга, что он ничего не пишет (С. И. Гальберг уехал из Рима в самом конце 1828 года. — Л. А.), а более всех Зассен и имеет на это право. Никто из них не переменился, никто не постарел, только живут уже не так весело и часто вспоминают об утекших годах… Мне ето не столь приметно, ибо я давно уже отделился от них».

В другом письме, отправленном в январе 1830 года, Щедрин извещал: <Марков и Ефимов говорят> «перемешав русский язык с итальянским, чтобы понимать его, надо знать непременно два языка. Габерцеттель жалуется, Басин недоволен, Бруни возится со своей Зинаидой Волконской…»

В феврале 1830 года он писал о том, что русские художники переругались между собой.

Мало что-либо за год переменилось с тех пор в колонии русских художников. Разве что смерть Сильвестра Щедрина, скончавшегося в Сорренто и погребенного в церкви монастыря Сан-Виченцо, не могла не поразить всех, да отъезд Петра Басина в Петербург, признанного там академиком и приглашенного на должность профессора исторической живописи, не мог не вызвать лишних досужих разговоров.

Вскоре по приезде в Рим Иванов начал хлопотать о получении разрешения работать в Сикстинской капелле, но 30 ноября 1830 года последовала кончина папы Пия VIII, и Ватикан закрылся для посещения светских людей — впредь до избрания нового папы.

Не имея возможности приступить к исполнению работы, предписанной одним из пунктов инструкции Общества поощрения художников, Александр Иванов покинул Рим. Он спешил осмотреть всю Италию. «…Ездил по городам Италии, осматривал и изучал в небольших копиях все знаменитые школы 14-го и 15-го столетий…»

Конечным пунктом путешествия художник избрал Флоренцию.

* * *

Из всех городов Италии Флоренция наиболее полно сохранила воспоминания об итальянском ренессансе. Город жил воспоминаниями, их хранили многочисленные памятники, установленные на улицах и площадях. С Флоренцией кровно связаны имена Данте, Боккаччо, Макиавелли, Савонаролы… Здесь родилась литературная итальянская речь, творцом которой был Данте. Микеланджело, Леонардо да Винчи, Рафаэль хотя и не были по рождению флорентийцами, но испытали на себе огромное влияние города. Под покровительством таких меценатов искусства, как Козимо Медичи (прозванный «отцом отечества») и Лоренцо Великолепного, Флоренция расцвела и стала воистину первым городом искусств и мысли в XVI столетии.

Каждый приезжающий чувствовал какое-то неуловимое изящество не только в самом городе, но и в характере жителей.

Город чудных палаццо, фонтанов, художественных галерей…

А чего стоили его площади. Взять хотя бы площадь Великого Герцога с ее Старым дворцом и с Ложею Ланци, в которой Персей Бенвенуто Челлини целых триста лет показывал проходящим отрубленную голову Медузы. С трудом верилось, что именно здесь благочестивые последователи монаха Савонаролы, — новое поколение юношей XV века, — на великолепно, артистически убранном костре для спасения души жгли картины и книги соблазнительного содержания, и здесь, для пробы его святости, сожгли и самого Савонаролу.

А покрытая зеленой травой и цветами площадь Марии Новеллы, названной в честь церкви, где веселые собеседники «Декамерона» Боккаччо собрались однажды во время чумы помолиться и поболтать и где порешили забавлять себя шутливыми рассказами!

На тенистых лужайках Кашин, между темных лавров и развесистых лип, сплетенных гирляндами плюша, преспокойно разгуливали и клевали корм стаи фазанов, не обращая внимания ни на стук экипажей, ни на толкотню гуляющих.

А сами флорентийцы! Стоило только остановиться на улице, чтобы что-нибудь посмотреть, как через пять минут вокруг тебя собиралась толпа. Ты уже ушел с этого места, а люди все стоят и глазеют. Все это очень занимало Иванова.