Александр Иванович ГУЧКОВЪ и Великая русская революция

Высоко оценивая роль П. А. Столыпина, он указал на причины его неудачи в конечном счете. «Борьба Столыпина с этими реакционными течениями, которые он считал гибельными для России и для монархии, окончилась его поражением. Еще задолго до его физической смерти наступила его политическая предсмертная агония…»

Вслед за «ненужностью» Столыпина для власти оказалась ненужной и партия октябристов. Правительственную власть сковал глубокий паралич, вместо государственных целей, продуманного плана действий, объединенных общей волей, стали выступать борьба интриг и домогательств, сведение личных счетов, ведомственные трения. «Государственный корабль потерял свой курс, потерял всякий курс, зря болтаясь по волнам…».

Проанализировав сложившуюся ситуацию, Гучков фактически указал на главные причины, приведшие власть к гибели в недалеком времени: «…При таких условиях власть ощущалась совершенно одинокой, брошенной всеми: ведь реакция во всех своих видах лишена всех корней в стране…» и пророчески восклицает: «…Каков же будет исход того тяжелого кризиса, через который мы ныне проходили? Что несет за собой надвигающаяся реакция? Куда ведет нас правительственный курс, или, вернее, отсутствие всякого курса? К неизбежной катастрофе!..» Жизнь показала, что Гучков был абсолютно прав. С большой тоской в голосе он вынужден признать, что «попытка октябризма примирить эти две вечно враждовавшие между собой силы — власть и общество — потерпела неудачу».

Затем он перешел к изложению своего плана действий, исходя из сложившейся ситуации: «Мы стоим лицом к лицу уже не с той властью, с которой мы договаривались. Договор уже не нарушен, а разорван…» А раз так, то никаких моральных обязательств у октябристов не осталось. В тактической борьбе «должны быть использованы все легальные средства парламентской борьбы: свобода парламентского слова, авторитет думской трибуны, право запросов, право отклонять законопроекты и прежде всего — бюджетные права, право отклонять кредиты…». Другими словами, использовать все возможности, предоставленные властью, для борьбы с этой же властью. В этом Александр Гучков сильно преуспел. Но вскоре его таланты в этом проявятся еще полнее: переигрывать власть по ее же установленным правилам.

Уже в конце своего выступления он призывает всех перейти в жесткую оппозицию. И именно с этих позиций вести всю работу. «Нельзя оставлять в данный момент за профессиональной оппозицией, за радикальными и социалистическими партиями монополию оппозиции против власти и принятию ею гибельного курса».

В заключение Гучков указывает на ряд положений, очень важных для понимания именно той ситуации, в которой находилась страна, а также для понимания того пути, который выбрал себе он сам. «Никогда еще революционные организации, добившиеся насильственного переворота, не были в таком состоянии разгрома и бессилия, и никогда еще русское общество и русский народ не были так глубоко революционизированы действиями самой власти…»

Удручающее положение революционных партий в этот период подтверждает бывший начальник московского охранного отделения А. П. Мартынов: «За первые шестнадцать лет нашего столетия не было более спокойных лет, чем 1909 год и последующие за ним годы, вплоть до революции, — спокойных в смысле ослабления революционного организованного напора на правительство. Играли роль в этом следующие основные причины. Общий упадок революционного настроения в связи с неудачей бунта 1905 года. Удачная борьба правительства с революционными организациями при помощи реформирования жандармской полиции…

Пересечение центров разрушительно-революционной стихии из подполья в полуоткрытые и полулегальные общественно-политические группировки, борьба с которыми требовала иных методов…»311

На наш взгляд, это очень важное положение, дающее нам ответ на вопросы, а кто все-таки, какие политические силы были во главе тех процессов, которые вскоре произойдут в стране. Могли ли быть революционные партии при таком их состоянии во главе их? Разумеется, нет.

А какой же путь Гучков выбрал для себя и предлагал партии? «…Мы вынуждены отстаивать монархию против тех, кто является естественным защитником монархического начала; мы вынуждены отстаивать церковь против церковной монархии, армию против вождей, авторитет правительственной власти против носителей этой власти…» — это и есть тот путь, по которому Гучков со своими соратниками будут двигаться в самое ближайшее время. Время надежд и иллюзий прошло, наступило время действий312.

Обзор печати за 1914–1917 гг. от 07. 02. 1917 года: «…«Речь» заимствует из St. PetersburgZeitung содержание интервью с Гучковым по поводу современного политического положения, … где он «заканчивает повторением своих предсказаний о приближающейся катастрофе». «Я убежден, что новая революция неизбежна. Новые условия могут, правда, задержать и отсрочить катастрофу, но не в силах её отвратить…»313 В интервью St. PetersburgZeitung Гучков сказал: «При таких условиях сближение с оппозицией является весьма желательным»314.