Александр Керенский. Демократ во главе России

Керенский понимал, что Распутин лишь отражение гнилости самодержавия. При дворе успешно подвизался М. М. Андронников – спекулянт, деляга, сумевший при содействии военного министра В. Сухомлинова задешево приобрести прибыльные орошаемые земли в Туркестане. Секретарь Распутина Манасевич-Мануйлов, секретный агент полиции, настолько беззастенчиво занимался аферами и взяточничеством, что был арестован полицией, но отпущен на волю, после того как царица написала Николаю, что арест Мануйлова совершен «с целью повредить нашему другу». Министр внутренних дел Н. А. Маклаков (не путать с его братом В. А. Маклаковым, адвокатом и другом Керенского) нравился царю тем, что умел развлекать его семью: петь петухом, подражать «влюбленной пантере» и другим животным.

Но не эти люди должны вершить судьбой страны. Внимание Керенского серьезно привлекал А. И. Гучков – создатель партии октябристов и ее глава в III Думе. Внук крепостного крестьянина, он отражал интересы интеллектуальной верхушки московского купечества, презирал сословные привилегии и испытывал недоверие к бюрократам. Живой, энергичный, он в молодости добровольцем сражался на стороне буров против англичан, участвовал в восстании македонских четников. Входил в отряд Красного Креста в войне России с Японией. В комиссиях и на совещаниях Думы он не раз критиковал неповоротливость и продажность генералов, снабжавших армию боеприпасами. Часто ездил на фронт, лично налаживая контакты с высшими чинами командного состава. Во время обсуждения в Думе бюджета Военного министерства Гучков обратился с призывом к великим князьям принести «патриотическую жертву», а по существу отказаться от административной деятельности в армии, где они демонстрировали полную беспомощность. Его речь вызвала возмущение в придворных кругах, а императрица расценила ее как нападки на царские прерогативы. Керенский высоко оценил позицию октябристов, стоявших, по его мнению, «в арьергарде тех сил, которые выступали за подлинную демократию». Позднее Александр Федорович пошутил по поводу ленинского высказывания о том, что истинными революционерами могут быть только пролетарии. Керенский ценил Гучкова за стремление поднять страну до более высокого экономического и культурного уровня, соответствующего великой державе. Большинством голосов III Дума утвердила законопроект и программу всеобщего и обязательного образования. Не разразись война, программа была бы полностью реализована к 1922 году. Но даже и до войны в школу не ходили только те дети, родители которых этого не хотели. С точки зрения социальных корней среднее и высшее образование в России было в мире самым демократичным.

В период деятельности III Думы земства тратили на образование треть своих средств. При школах открывались библиотеки, проводились лекции, вечерние и воскресные занятия для взрослых, устраивались театральные представления. До Первой мировой войны тысячи учителей из государственных школ побывали на учебе в Италии, Франции и Германии. Росла экономика, бурно развивалось сельское хозяйство. С 1906-го по 1913 год площадь обработанных земель возросла на 16 процентов, а урожай на 41 процент. Крестьянский земельный банк выкупил у частных землевладельцев миллионы гектаров земли и передавал их крестьянам. К началу войны 89,3 процента всех пахотных земель находились в руках крестьян. Экспорт продукции вырос на 150 процентов. Крестьянские хозяйства доминировали на внутреннем и внешнем рынках, поставляя за границу три четверти зерна, льна и практически все масло. Наблюдался большой рост фермерских хозяйств, особенно в Сибири, где крестьяне вступили в фазу экономического развития по американскому типу. Перед войной все масло, которое вывозила Англия из России, производила Сибирь. Впоследствии даже некоторые коммунистические авторы признавали быстрое промышленное развитие России за время «конституционной пятилетки» в канун Первой мировой войны: «Россия стала быстро развиваться по капиталистическому пути, оставляя позади старые капиталистические страны, шедшие ранее впереди». Капиталовложения в промышленность были в три раза больше, чем в Америке. Именно в это время впервые на гастроли в Италию приехал еще неизвестный там певец Федор Шаляпин, с которым в Риме произошел любопытный эпизод, отразивший тогдашнее экономическое положение России.