Александр Македонский

В риторическом тексте, состоящем сплошь из воспевания Александра («О судьбе и доблести Александра», I, § ), Плутарх в образной и живописной манере пытается объяснить, почему Александр примерил на себя одежды Великих царей: «Люди, охотящиеся на зверей, одеваются в оленьи шкуры, птицеловы свои хитоны украшают птичьими перьями. Следует остерегаться красных одеяний на виду у быков, а белых - на виду у слонов: эти цвета их раздражают и вводят в ярость. Если же великий государь, укрощая и умиротворяя воинственные и беспокойные народы, достиг этого, используя традиционную одежду и следуя их обычаям и преодолевая таким образом подавленность и мрачное настроение побежденных, то неужели кто-то его может в этом упрекнуть? Не следует ли удивляться мудрости того, кто с помощью незначительного изменения внешнего облика повел за собою Азию - оружием покорив тела, а одеждой привлекши к себе сердца?»[48]

Плутарх также отвечает другим авторам, своим современникам, которые засыпали Александра упреками за его самоидентификацию с побежденными и за то, что он ввел в своем окружении этикет ахеменидского двора. Если отбросить полемический запал, видно, как в тексте очень точно описан один из инструментов, использованных Александром, в частности - привлечение к сотрудничеству элиты завоевываемой им империи, а именно - знатных персидско-иранских семей, которые представляли собой костяк империи Дария, а также - бывших правителей подчиненных сообществ. Такая сознательная и неизменная политика представляла собой одну из наиболее ярких черт стратегии Александра.

I. Завоевания и присоединение новых территорий. Конфликты и противостояние

1. Имперская элита и Александр. Сопротивление и добровольное присоединение.[49]

В предыдущих главах мы показали, что военное сопротивление завоеванию было значительным, порою продолжительным и упорным. Но, интенсивность и характер были различными. Дарий и его окружение защищали основы ахеменидского суверенитета. Таким образом, сопротивление, которое испытали войска Александра при их продвижении, носило религиозный характер, поскольку Великий царь считался хранителем божественного порядка, установленного Ахурамаздой. Но в основе этого сопротивления персидской аристократии лежала приоритетная забота: сохранить экономический статус и престижное положение. Начиная с лета 334 г. до н. э., мы обнаруживаем этому доказательства. Когда Александр приступил к Сардами, навстречу ему был выслан кортеж, в который входили сардская правящая верхушка и Мифрен, комендант персидской крепости. Первая объявила о сдаче города, второй - крепости и находившихся в ней сокровищ. Нам неизвестно, почему Мифрен занял такую позицию в период, когда положение Ахеменидов было еще далеко не безнадежными. Но важно отметить, что этой сдаче предшествовали переговоры с завоевателем. Мифрен получил от Александра ряд выгод: «Александр оставил его при себе, оделив почестями, соответствующими его рангу» (Арриан, I, 17, 4). Александр впервые применил политику, которой впредь неизменно будет следовать: делать своими союзниками представителей имперской элиты, сохраняя им статус, который они имели при Великом царе. В сущности, он прекрасно понимал, что для того чтобы долго управлять империей Великого царя, ему нужно добиться сотрудничества с людьми Великого царя, ведь только они могли дать ему возможность поддержать ближневосточные традиции управления. Случай Мифрена показывает, что Александр разработал свою политику в Персии еще до высадки. Арриан уточняет, что Александр «жителям Сард и остальным лидийцам разрешил жить по старинным лидийским законам и даровал им свободу». Действительно, завоеватель практически ничего не изменил в положении, существовавшем до его прихода. Во времена Ахеменидов Сарды уже были вполне организованным сообществом, возглавляемым магистратами, избираемыми из своей среды.

Согласно античным авторам, задачи Александра были значительно облегчены в Египте и Вавилонии. Они подчеркивают, что большинство местного населения относилось к персам как к притеснителям. Но к образу «освободителя» следует относиться с осторожностью. Даже если Египет и восставал несколько раз и даже добился не зависимости на период с 400 по 343 г. до н. э., элита была заинтересована в сотрудничестве с местной властью. Таковы же мотивации их сотрудничества с Александром, которого он желал добиться. Так же, как это в свое время сделали Камбис и Дарий, Александр позаботился принести жертвы традиционным египетским богам, например Апису в Мемфисе. Он посещал оракул Амона в Сиутском оазисе и спрашивал у него совета и повелел, чтобы продолжали свою деятельность наиболее значительные египетские святилища (Карнак, Луксор), где он был изображен в виде фараона.[50] Таким образом он получил поддержку влиятельного социального слоя, в который входили священнослужители и жрецы, возглавлявшие святилища.