Александр Македонский и Атропат

Джон Хайленд справедливо отмечает, что сексуальные преступления Клеандра и его солдат были особенно неприемлемы в свете намерений Александра провести массовую свадьбу между македонцами и местными девушками в Сузах, в которой должны были быть охвачены тысячи пар. Намеченная Александром массовая свадебная акция могла бы быть сорвана, если «отцы, в том числе сатрапы и видные члены семьи Ахеменидов, и даже рядовые люди испугались бы, подозревая, что их дочери могут подвергаться сексуальным оскорблениям и насилию». Характер обвинения мидийцев, выдвинутых против Клеандра, становился важной предпосылкой, которая могла бы препятствовать сотрудничеству с местным дворянством [Arr. An., VII, 4, 7–8]. С точки зрения Джона Хайленда, Александр считал, что безнаказанные негативные действия македонских генералов могли бы негативно сказаться на его планах, в частности, по проведению массовой свадьбы греко-македонцев с представителями местного населения [Hyland, 2013. Р. 135].

Македонские генералы, возможно, подозревали обвинения в свой адрес [Hyland, 2013. С. 133], но решили не бежать, а встретиться с царем лицом к лицу, рассчитывая на успешную самозащиту [Bosworth, 1988. Р. 147; Atkinson, 2009. Р. 76], а может быть, и на снисхождение, с учетом прошлых заслуг.

Рассмотрев обвинения, Александр сказал, что ими забыто одно, притом самое большое их преступление, — неверие в его благополучие. Они никогда не осмелились бы совершить того, что сделали, если бы желали его успешного возвращения из Индии или верили, что он вернется. Клеандр и Ситалк, которые по приказанию Александра убили Пармениона в Экбатанах в 330 г., сейчас, совершив преступление, не могли искупить свою вину даже ранее оказанной услугой в убийстве, столь угодной царю. По итогам расследования, которое Александр осуществил сам, Клеандра и Ситалка он заковал и 600 солдат, помогавших в их преступлениях, велел казнить [Curt, X, 1, 7–8], чтобы внушить страх тем, кто оставался сатрапами, князьями и монархами: пусть знают, что если они будут совершать беззакония, то их ждет такое же наказание [Arr. An., VI, 27, 4].

Окружение Александра, которое боялось, что он может простить генералов в связи с их заслугами в убийстве Пармениона, были удовлетворены, узнав, что их преступления перед мидийцами не остались безнаказанными. Присутствовавшие во время допроса и казни высоко оценили действия Александра. Они радовались, что гнев царя обратился и на пособников, и что не бывает продолжительной власть, добытая преступлением [Curt, X, 1, 6]. В практике не было другого такого случая массового наказания Александром своих собственных военачальников и армии за плохое обращение с местным населением.

Этот быстрый и строгий суд везде произвел самое глубокое впечатление. Народы, казалось бы покоренные, поняли, что царь был действительно их защитником, что он вовсе не желал, чтоб с ними обходились как с рабами; сатрапы же и военачальники должны были, напротив, понять, что ожидало их, если они не могли предстать перед царем с чистой совестью [Дройзен, 2011. С. 376, 377]. Казнь Клеандра и Ситалка, а также их приспешников «больше всего удерживала в повиновении Александру племена и покоренные, и добровольно ему подчинившиеся. Было их очень много, раскинуты они были на огромном пространстве, но все знали, что в государстве, подвластном Александру, правители не смеют обижать подданных» [Arr. An., VI, 27, 4, 5].

Хотя имеется несколько версий объяснения решения Александра о казни своих генералов, но наиболее вероятным является то, что этим самым он рассчитывал добиться благожелательного отношения местного населения к македонским властям [Hyland, 2013. Р. 133–134]. Как известно, воспитанием Александра занимался Аристотель, который неизменно подавал Александру мудрые советы, одним из которых был: «Раздражение и гнев должны обращаться не против низших, а против высших» [Claudius Aelianus, XII, 54].

* * *

Сейчас нам следует выяснить, какова была роль Атропата в деле разоблачения и наказания высокопоставленных мидийских генералов?

Если считать, что именно Александр вызвал в Карманию македонских военных и сопровождавших их жалобщиков, каким образом жалобы мидян дошли до него?

Если же считать, что македонские генералы по своей инициативе пришли приветствовать Александра с успешным возвращением из индийского похода, то каким образом мидянам-жалобщикам удалось вместе с ними направиться в Карманию и получить там аудиенцию у Александра?

Для ответа на эти вопросы обратимся к практике госуправления при Ахеменидах и его возможной пролонгации в условиях александровского управления.