Александр Македонский и Атропат

днем — дым» [Curt, V, 2, 3—9]. Традиция знамени внедрилась

в македонскую практику. Во время траурных мероприятий по

случаю смерти Гефестиона по решению Александра хилиархия,

которой при жизни командовал Гефестион, продолжала име-

новаться гефестионовой и «перед ней несли знамя, выбранное

Гефестионом» [Arr. An., VII, 14, 10].

КОММЕНТАРИЙ: Истоки греческого знамени

Греко-римские авторы лишь в I—II вв. начинают писать

о знаменах, имея в виду скифские и аланские. Поэт второй

половины I в. н.э. Валерий Флакка, говоря о скифском мифи-

ческом первоцаре, пишет: «…сам Колакс собрал воздушных

драконов» [Flac. Argon. VI, 55]. Колакс, согласно Геродоту,являлся скифским первоцарем и относился к событиям VII в.

до н.э. В 137 г. н.э. Флавий Арриан писал, что аланское войско

имело знамена, которые «представляют собой драконов,

развевающихся на шестах соразмерной длины» [Arr., Tact.

XXXV, 3—5]. Исследователи утверждают, что лишь к концу

II в. до н.э. в римской армии начинают употребляться так

называемые vexilla — знамена, полотнища которых свисали

с горизонтальной перекладины. Не ранее чем во II в. до н.э. в

римских легионах появляется заимствованный у восточных

народов так называемый дракон, т.е. прикрепленный к древ-

ку продолговатый мешок в виде змея, который, будучи напол-

нен воздухом, летал над головами воинов, служа им знаменем

[Таруашвили, 1998. С. 181—182].

Сообщения Курция Руфа дают основание признать, что

Александр Македонский именно в Сатрапене осуществил

первую реформу своей армии, создав «тысячный полк» — по-

гречески — «хилиархия», отменив приписание всадников к

вой

ску своего племени, создал единый (межплеменной) ка-

валерийский полк, ввел традицию использования знамени.

О том, что нововведения он заимствовал в Сатрапене, не вы-

зывает сомнения, так как Курций подчеркивает их отличие от

установившихся греческих традиций.

113

Несмотря на подобную значительную рефорому, источники

не сообщают, зачем Александр «задержался долее» и что озна-

чает «безделье» для воина, находящегося в составе воюющей

армии. Поэтому нам остается всего лишь изложить свои пред-

положения относительно того, почему Александр удлинил свою

дорогу из Вавилона в Сузы. Как видно из сообщений первоис-

точников, по прямой линии дорога Вавилон—Сузы заняла бы

4 дня [Diod, XVII, CX, 3—4], а через Сатрапену, как утверждает

Арриан, она заняла 20 дней [Arr. An., III, 6, 7].

Судя по сообщению Диодора, к визиту в Ситтакену/Сатра-

пену шла серьезная подготовка: «Когда Александр выступил

из Вавилона и находился в пути, к нему пришли посланные

Антипатром воины: 500 всадников-македонцев и 6 тысяч пе-

хоты, всадников-фракийцев было 600, а траллов 3500, пехоты

из Пелопоннеса 4 тысячи, а всадников меньше тысячи. Друзья

царя прислали из Македонии своих сыновей: 50 юношей для

службы в царской охране. Царь, приняв их, двинулся дальше и

через 6 дней достиг области ситакенов» [Diod, XVII, LXV, 1—2].

Казалось бы, идет тщательная подготовка к откровенным воен-

ным действиям. Но сообщения Курция дают основание судить

об обратном: «…царь задержался там долее и чтобы у воинов

не ослаб дух от бездействия, назначил состязания в воинской

доблести». Из этого сообщения следует особо выделить фразу:

«…царь задержался долее», что дает основание признать, что он

заранее не оговаривал «задержку». Далее сообщается, что Алек-

сандр «назначил состязание в воинской доблести», но не по-

тому, что это было основной целью задержки здесь, а для того,

«чтобы у воинов не ослаб дух от безделья» [Curt, V, 2, 2].

С нашей точки зрения, Александра не покидала идея за-

хвата Дария, а после мирного покорения Вавилона эти мысли

вспыхнули у него с новой силой, и он решил пойти за Дарием, который скрывался в мидийской Экбатане. В столицу Мидий-

ской сатрапии можно было пройти с южного направления, как

он это сделает весной 330 г. до н.э. из Пасаргат, но в данный

момент, осенью 331 г., он решил пройти на территории к северу