Александр Македонский. Царь четырех сторон света

Как и следовало ожидать, свадьба проходила напряженно. Когда Александр занял почетное место за столом, он сказал отцу: «Когда моя мать снова выйдет замуж, я приглашу тебя на ее свадьбу». Эта реплика едва ли могла улучшить обстановку. Как обычно, за трапезой было выпито много вина. В довершение всего встал со своего места Аттал, дядя жениха, и предложил тост за то, чтобы у Филиппа и Клеопатры родился «законный наследник престола». Наконец тайное стало явным, причем таким образом, что никто, и особенно Александр, не мог это проигнорировать.

Александр в гневе вскочил и крикнул: «Ты что же, называешь меня незаконным сыном?!» – и швырнул кубок в лицо Атталу. Завязалась ссора. Филипп, выпивший больше этих двоих, бросился с мечом не на Аттала (который все же оскорбил его сына и наследника), а на Александра. Однако опьянение Филиппа, в сочетании с его хромотой (он был ранен в ногу во Фракии), привело к тому, что Филипп споткнулся о стул и рухнул на пол.

– Вот, почтенные гости, – сказал Александр с ледяным презрением, – человек, который хотел совершить поход из Европы в Азию, а сам не может перейти с ложа на ложе.

После этого он удалился, а к следующему утру они с матерью пересекли границу. Вряд ли приходится сомневаться, что наследник и его мать активно интриговали против Филиппа, чтобы доставить македонскому царю неприятности от всех племен, обитавших в краю западных болот.

Поведение Филиппа, кажется, трудно объяснить рационально. Некоторые древние авторитеты, понимая это, пытались объяснить все тем, что царь потерял голову от любви к Клеопатре. Однако известно, что Филипп никогда не путал брак со случайными любовными связями. Даже если Клеопатра, как потом столетия спустя фаворитка Генриха III Анна Болейн, ставила вопрос по принципу «свадьба – или ничего», у Филиппа все же не было разумных оснований оскорблять Олимпи аду, а тем более Александра, которого он почти двадцать лет готовил к роли собственного преемника. Только одна причина могла бы заставить царя поступить подобным образом: убеждение, хотя бы и необоснованное, что Александр и Олимпиада составили заговор против него самого. Может быть, он не мог решиться на поход против персидского царя, оставив Македонию в руках возможного узурпатора. Он также не мог доверить элитную кавалерию человеку, в чьей верности сомневался. Александром и Олимпиадой следовало пожертвовать. Это понятно, но современному читателю важно, насколько обоснованными были подозрения царя, и здесь мы можем сделать только один вывод: это не доказано. Однако ясно, как такого рода подозрения могли возникнуть. С самого начала Олимпиада поощряла Александра считать себя царем по собственному праву, а не в качестве преемника Филиппа. Это и было в конечном счете причиной ссор между отцом и сыном, подогреваемых ревнивым темпераментом царицы, которая неизменно принимала сторону Александра.

Естественное соперничество между Александром и его отцом обострилось в связи с битвой при Херонее. Были основания утверждать, что победу Филиппу принес Александр, но Филипп склонен был отрицать это обстоятельство. Олимпиада с детства наставляла сына, что царская власть дарована ему судьбой; Аристотель учил его, что царская власть оправдывается только выдающейся доблестью, то есть аретэ, а посредством законной войны возмездия против персов подобная аретэ, очевидно, могла быть достигнута.

Однако между Александром и предназначенной ему судьбоносной царской властью стояло такое препятствие, как его отец. Филиппу было сорок шесть лет, он сам был полон энергии и не менее честолюбив, чем его сын, однако при этом гораздо более опытен. Именно Филипп начал готовить священный всеэллинский поход против Персии. Именно он, а не Александр получил бы бессмертную славу в случае победы. Александра же, скорее всего, ждало лишь отражение славы отца. Ясно, что у Александра были веские причины желать устранения отца. Однако всей правды мы никогда не узнаем. Если исходить из принципа «кому это выгодно», у Александра были причины стремиться к перевороту до начала войны. С другой стороны, влиятельные люди при дворе, тот же Аттал, а может быть, и Парменион, терпеть не могли высокомерного царевича и его властную мать и готовы были раздуть ссору из ничего, лишь бы их устранить.

Поздней осенью 338 г. до н. э. звезда Александра вроде бы закатилась. Пока Александр и Олимпиада занимались интригами в изгнании, их враги на родине укрепили свои позиции. Полным ходом шла подготовка к войне, а вскоре стало известно, что новая жена Филиппа, Клеопатра, беременна. Казалось, дальнейший ход дела ясен, и мало кто мог предполагать происшедший неожиданный поворот событий.

Гегемон союза