Александр Маккуин. Кровь под кожей

В основе его творческого процесса лежит эклектика. Он черпал вдохновение из книг, картин, иностранных традиций, путешествий. «Моя коллекция вызвана к жизни библиотекой моего отца, – сказал он, – в ней никогда не прослеживается какой-то один тренд, но вся это смесь – сборник моих познаний».[209]

Кроме того, у Джильи Маккуин научился создавать свой публичный имидж. «Джильи привлекал к себе всеобщее внимание, и мне хотелось понять, в чем тут дело, – говорил позже Ли. – Его вещи были почти ни при чем; интерес вызывал он сам как личность. И это, по существу, справедливо для всех. Любой интерес к одежде вторичен по сравнению с интересом к дизайнеру. Но нужно быть уверенным в том, что ты тоже хороший дизайнер. Без уверенности убеждать других невозможно. Если ты не умеешь создавать хорошие вещи, какой смысл пускать всем пыль в глаза?»[210]

В конце своей «миланской стажировки» Ли рассорился с соседями по квартире на Виа Ариберто. Как-то ночью, вернувшись, Лизе увидела, что в квартире темно и тихо. В своей комнате она обнаружила Ли; он лежал в ее постели ногами на подушке. Ли был «очень огорчен» и рассказывал ей о случившемся, «то и дело рыдая». Она вспоминает: «Было поздно. Я устала. Постаралась как могла утешить его, выпроводила из моей постели и проводила в его комнату. Вскоре после того он собрал вещи и съехал». У Лизе сложилось впечатление, что «он гулко захлопнул за собой парадную дверь».[211]

В компании Джильи, которая скоро распалась из-за разрыва между Джильи и Карлой Соццани, Маккуин провел совсем немного времени. Летом 1990 года он уехал. Ли уверял Кармен, что не знает, чем займется дальше, но сказал, что возвратится в Лондон, где надеется получить работу; он дал ей адрес и телефон своей матери на тот случай, если она захочет с ним связаться. У нее остались странные и красивые эскизы, подаренные Ли, и пара фотографий. Один полароидный снимок представляет собой сделанный крупным планом портрет, на котором Ли выглядит обезображенным, как будто он царапал снимок скальпелем, чтобы стереть свои черты.

Со стороны казалось, что жизнь Маккуина катится в никуда. Он вернулся в Лондон, снова поселился у родителей на Биггерстафф-Роуд и начал работать на Джона Маккиттерика. Маккиттерик к тому времени ушел из компании Red or Dead и запустил линию одежды под своим именем. В то время Маккиттерика вдохновляли фетиши, и Маккуин работал над рядом моделей из кожи и ПВХ, с множеством молний и заклепок. «На том этапе он снова начал выносить мне мозги в связи с дизайном, – вспоминает Маккиттерик. – У него был опыт работы на Савил-Роу, но в качестве ученика закройщика, а потом он подрабатывал лекальщиком и «швеей», что не было поводом похвастать в резюме и не добавляло ему уверенности в себе. Он говорил, что твердо решил стать дизайнером, а я убеждал его, что вначале нужно изучить весь процесс. Я сказал, что всему можно научиться, работая на других, но лучше всего пойти в школу».

Маккиттерик рассказал Ли о Центральном колледже искусств и дизайна Святого Мартина, который тогда находился на Чаринг-Кросс-Роуд на окраине Сохо. Он сам окончил там сначала бакалавриат, а потом и магистратуру. «Я сказал, что для него еще не поздно сделать то же самое, а его работу по профессии наверняка зачтут как эквивалент степени бакалавра». Маккиттерик, который тогда преподавал для магистрантов, продиктовал Ли фамилию и телефон Бобби Хиллсон, основательницы и директора магистратуры. Ли понимал, что, если он попадет в колледж Святого Мартина, его жизнь изменится. «Я хотел научиться всему, всему, дайте мне все», – говорил он.[212]

Глава 3

Если ты неудачник и ни к чему не пригоден, школа искусств – то место, где тебе будет хорошо.

Профессор Луиза Уилсон

Прижимая к груди охапку вещей, Ли шагал по длинному, довольно обшарпанному коридору. Подойдя к кабинету Бобби Хиллсон, он постучал в дверь и стал ждать. Бобби, которую один историк моды называет «патрицианкой» и «представителем старой школы», открыла дверь и увидела молодого человека, которого приняла за курьера.[213] «Вы к кому?» – спросила она. «К вам», – ответил Ли. «Но я ни с кем не договаривалась о встрече».

Ли рассказал Хиллсон о том, что к ней его направил Джон Маккиттерик. Бобби тогда спешила; она пригласила его войти, но предупредила, что может уделить ему всего пять минут. Ли сбросил пиджаки на диван и сказал Хиллсон: «Эти пиджаки сшил я. Поскольку я служил лекальщиком у Ромео Джильи, решил, что имею право работать у вас». Бобби отказала ему в работе; она считала, что Ли слишком молод для того, чтобы быть лекальщиком, и студенты не воспримут его всерьез. Однако ее заинтересовал опыт парня, полученный не только у Джильи, но и на Савил-Роу.

«Вы когда-нибудь что-нибудь создавали или рисовали?» – спросила она. «Я всю жизнь рисую», – ответил Ли.[214]