Александр Невский и Даниил Галицкий. Рождение Третьего Рима

«Как отмечают практически все исследователи, Даниил Галицкий, выражая готовность подчиниться Римской церкви, преследовал сугубо политические цели. Главной целью русского князя, по всей видимости, было получение военно-политической помощи Запада на случай нового нашествия татар. Однако роль папы должна была проявиться только в организации антитатарской лиги христианских держав. Галицко-волынские князья, несомненно, рассчитывали также на помощь понтифика в реализации своих внешнеполитических интересов в Европе. В буллах, направленных папой в Галицко-Волынскую Русь в 1247 г., содержится ряд положений, явившихся, безусловно, ответом на политические требования русских князей, причем эти требования они ставили в один ряд с сохранением в русских землях православного церковного обряда. Из трех известных ныне папских булл 1247 г., адресованных Романовичам, две посвящены гарантиям их владельческих прав. Папа, в частности, обязался принять под свою защиту все владения галицко-волынских князей (как те, которыми они уже обладали, так и те, которые смогли бы приобрести в будущем). Папа также одобрил намерение Романовичей вернуть себе владения, которые “против справедливости” заняли другие правители. Особого внимания заслуживает последнее из приведенных обязательств Иннокентия IV, содержащееся в булле “Cum a nobis”, изданной 27 августа 1247 г. и адресованной “Светлейшему королю Руси Даниилу и (королю) Лодомерии В(асильку), брату его (Даниила) и сыну”: “Посему, дражайшие во Христе сыновья, склоненные вашими справедливыми просьбами (о возвращении) владений, земель и прочего добра, принадлежащих вам по наследству или иному праву, (то есть всего) того, что другие короли, непочтительно относящиеся к церкви, удерживают вопреки справедливости, мы предоставляем вам полную возможность устранить несправедливости, причиненные светской властью, опираясь на наш авторитет”. Приведенный отрывок со всей очевидностью показывает, что Даниил и Василько в обмен на принятие церковной унии требовали не столько помощи против татар (в папских буллах, отправленных к ним в 1246–1247 гг., об этом даже не упоминается), сколько, в первую очередь, признания за ними прав на какие-то спорные земли, в определении судьбы которых позиция папы имела важное значение».

В рассказе Галицко-Волынской летописи, посвященном коронации Даниила, есть и еще одна интересная подробность. По словам летописца, мать Даниила также убеждала его принять папскую корону. «Ономоу же одинако не хотящоу, и оубеди его мати его, и Болеславъ, и Семовитъ, и бояре Лядьскые…»

Летописец считает, что влияние матери было велико, выше, чем влияние поляков, обещавших военную помощь против татар. Вероятно, мать Даниила также была заинтересована именно в западном векторе политики сына. Как бы там ни было, необходимо признать, что в нравственном отношении готовность к унии с Римом не может найти оправдание с точки зрения православного историка и вообще православной точки зрения на суть исторических процессов, протекавших в тот момент в Европе. А что это именно так, доказывает нам безупречная в этом вопросе позиция князя Александра Невского.

Необходимо отметить и еще один немаловажный факт. Начало переговоров галицких князей с папским престолом по времени совпадает с переговорами, которые проходили по инициативе Рима об объединении Западной и Восточной церквей, с властями Никейской державы и Болгарии. Наиболее активная фаза этих переговоров приходится на начало 1250-х гг. Таким образом, вопрос об унии с Римом одновременно обсуждался в Никее и в Галицко-Волынском княжестве. Во второй половине 1253 г., когда шли переговоры о коронации и церковной унии в Кракове, а затем в Холме, из Никеи в Рим было отправлено посольство, уполномоченное для заключения унии на условиях, предварительно согласованных сторонами. В вопросе унии Даниил, совершенно очевидно, шел в фарватере византийской дипломатии. В этом вопросе он кардинальным образом разошелся с позицией Александра Невского, который в тех политических условиях оставался последним государем, готовым отстаивать независимость православия. Не может быть никаких сомнений в информированности Александра об этих событиях и его сознательного исторического выбора стать последним властным оплотом независимой Православной церкви.