Александр Островский

"Все выведенные им типы мне снятся каждую ночь, - признавался Писемский. - Беневоленского я выучил наизусть и недурно играю" 11. Когда некий литератор Арнольди посмел однажды непочтительно отозваться о новой комедии Островского, его репутация в глазах Писемского мгновенно пала. "Из разговоров с ним я заметил, - писал Писемский Погодину, - что он в грош не ставит "Бедной невесты" Островского, следовательно, не наших литературных убеждений" 12.

Комедия была лакмусовой бумажкой для определения литературных симпатий, деления на "наших" и "не наших". Островский против своей воли становился предметом раздора московских "русофилов" и петербургских либералов-западников.

Сам драматург отнюдь не стремился к разжиганию кружковых страстей, и это видно по тому, как охотно принял он предложение прочитать свою пьесу в "западнических" салонах. "Бедная невеста" была читана у графини Салиас, в ее доме на Швивой (или, как ее еще называли, Вшивой) горке, расположенном в десяти минутах ходьбы - только перейти мост через Яузу - от Николо-Воробьинского домишки Островского. Отправляясь с рукописью в кармане к своей недальней соседке, драматург мог быть уверен, что найдет у нее в гостях либеральных профессоров, молодых вольнодумцев, всех тех, кого поэт Щербина окрестил едким прозвищем "монтаньяры Вшивой горки".

Непосредственное впечатление, произведенное комедией на Галахова, Кудрявцева, Феоктистова и других молодых "западников", было, по-видимому, сильным. Сразу же по прочтении, что называется сосвежа, Феоктистов высказался в письме к Тургеневу так: "Комедия эта одно из оригинальнейших явлений в нашей литературе, в которой, по моему мнению, никогда еще не было ничего в этом роде" 13.

Но удивительно странна порой в литературном быту жизнь иных репутаций и оценок. Как рождается, из чего складывается "общественное мнение" о пьесе? Дуновение чужих мнений обладает непостижимым влиянием. Диковинно, как легко отказываются люди от своих первоначальных, свежих и непосредственных впечатлений, когда услышат за спиной суд какого-нибудь признанного аристарха.

Таким аристархом в кружке московских западников был Василий Петрович Боткин. Тонкий эпикуреец с ранней лысиной, человек, пристрастившийся к чтению в амбаре своего отца - торговца чаем, и словно стремившийся всю жизнь перечеркнуть утонченностью своего эстетизма грубость наследной среды и незнатность происхождения, Боткин разрешал себе гипнотически действующую непреложность в мнениях и оценках. Этот изящный эгоист, гастроном и капризник был и в самом деле человеком чутким к искусству, но если что-либо имело несчастье ему не понравиться, он давал волю своей раздражительности.

Надо думать, в "Бедной невесте" его особенно задело ироническое отношение к разочарованным "лишним людям", героям 40-х годов, с которыми он и сам чувствовал некоторое родство. Его рассердила замоскворецкая карикатура на Печорина и Тамарина в лице Мерича.

Боткин заспорил со "своими", с Кудрявцевым, с Галаховым, находившими вначале "Бедную невесту" "превосходным произведением, очень трогательным", и переспорил их. В запальчивости Боткин находил, что в комедии "нет и тени веселости и ни капли поэзии", утверждал, что автору чужды "фантазия и поэзия", что он способен лишь копировать действительность. Он делал исключение, правда, для Беневоленского, как лучшего лица в комедии, говорил, что пьеса "очень умно задумана", но не удалась в исполнении: " мы узнаем талантливого автора "Свои люди - сочтемся" - но относительно его первой комедии - мы узнаем его здесь, как солнце в луже" 14.

Все это Боткин изложил в пространном письме в Петербург, великодушно разрешая рецензенту "Современника" воспользоваться его мыслями. Рецензию в "Современнике" взялся написать Тургенев, но он не захотел вполне прислушаться к мнению Боткина.

Отношение самого Островского к Тургеневу, как к писателю, было возвышенным, исполненным искреннего интереса и симпатии. Островский вспоминал потом, что первые произведения Тургенева он знал "почти слово в слово" и любил его, как ни одного из писателей. Правда типы Тургенева не всегда казались ему верными, и он мягко подтрунивал над его "русским человеком", имевшим порой едва заметный парижский налет, но наслаждался "прелестью выполнения, изящной художественностью письма, тем тонким, специально тургеневским ароматом, которым проникнуты лучшие его произведения..." 15.

Молодой Тургенев был задумчив и мягок, говорил скупо и в обществе часто напускал на себя меланхолию а 1а Лермонтов. В одни из вечеров 1851 или 1852 года он сидел в кресле, наклонив голову с красивыми, густыми, еще не седыми волосами, и молча слушал, как в чьей-то гостиной, кажется, это было у Энгельгардтов, читалась комедия Островского. Вдруг меланхолический слушатель пришел в живейший восторг, вскочил с места и превознес до небес талант драматурга.