Александр Первый

Фридрих Вильгельм, оставшийся на берегу, сидел на коне, подавшись вперед всем телом, словно желая услышать, о чем идет речь на плоту. Был момент, когда он в нетерпении тронул поводья и въехал в реку по брюхо лошади.

Тон беседе задал Александр.

— Я ненавижу англичан не менее вас, — были первые его слова, — и готов вас поддерживать во всем, что вы предпримете против них.

— Если так, то все может быть улажено и мир упрочен, — сказал Наполеон и разразился филиппикой против коварного Альбиона. Он напропалую льстил царю, высказывая убеждение, что говорит с таким же великим человеком, каким является он сам. — Мы вдвоем в один час более подвинем дела, чем наши посредники в несколько дней. Между вами и мною никого не должно быть. Я буду вашим секретарем, а вы будете моим.

Наполеон предложил Александру переселиться в Тильзит, объявив город нейтральным. Царь с удовольствием принял это предложение.

Когда императоры вышли из беседки, один русский офицер посмотрел на часы: беседа продолжалась час и пятьдесят минут.

На обратном пути Александр недоумевал: куда девалось все его искусство очаровывать? Он чувствовал себя женщиной, собиравшейся поиграть с сердцем навязчивого кавалера и вместо этого, против желания, уступившей ему поцелуй.

Вследствие договоренности Тильзит был разделен на две половины: французскую и русскую. Обеими сторонами в город были введены по батальону гвардии и конный конвой (любопытство видеть Наполеона приводило к тому, что, несмотря на запрещение для остальной армии бывать на левом берегу, многие русские офицеры переодевались в партикулярное платье и жили в Тильзите инкогнито по нескольку дней). Пароли и отзывы должны были быть общие для французов и русских. Александр предписал гвардейцам обращаться с бывшим неприятелем ласково и запретил называть Наполеона Бонапартом. Вследствие этих распоряжений командир вступившего в город батальона Преображенского полка граф Михаил Семенович Воронцов сказался больным, чтобы не видеть этого позора. Отношение командира к французам разделяли и его подчиненные: по их мнению, нельзя было мириться с Наполеоном, не отомстив за Фридланд.

Вечером 14 июня Александр въехал в Тильзит. Наполеон приготовил ему торжественную встречу. Как только царь ступил на левый берег Немана, французская артиллерия произвела несколько залпов, после чего Наполеон проводил царственного гостя до занимаемого им дома, через ряды старой гвардии, салютующей новому союзнику своего императора. После торжественного обеда Александр отбыл в приготовленный для него дом — тот самый, в котором он жил до Фридланда.

В этот день Наполеон назначил пароль обеим армиям: "Александр, Россия, величие"; назавтра это сделал царь, выбравший слова: "Наполеон, Франция, храбрость". На третий день было решено, что впредь пароли будет назначать один французский император.

Фридриху Вильгельму в его бывшем городе не нашлось места, и он каждое утро приезжал и останавливался в доме Александра. На пятый день царь вытребовал для него у Наполеона разрешение жить в Тильзите и иметь небольшое количество солдат для караула.

День начинался с того, что Толстой и Дюрок сходились, чтобы осведомиться о здоровье обоих государей. Время до обеда посвящалось смотрам и учениям французских войск, расположенных под Тильзитом, на которые Наполеон приглашал Александра и иногда Фридриха Вильгельма. Французские солдаты встречали царя с теми же почестями, что и самого Наполеона. Возвратясь в город, Наполеон задерживал Александра у себя, посылая курьера в дом царя за сменным мундиром, а порой снабжая Александра собственными галстуками и носовыми платками. Однажды царь обратил внимание на великолепный золотой несессер французского императора, который тут же был подарен гостю.

Обедал Александр у Наполеона. За стол, к которому часто приглашались прусский король, великий князь Константин и Мюрат, садились в восемь часов вечера. Потом следовал короткий отдых, чтобы дать время уехать Фридриху Вильгельму, а в десять часов императоры снова сходились, уединялись в кабинете Наполеона и до полуночи кроили и перекраивали карту Европы.

Для поправления безнадежных прусских дел к переговорам была привлечена прекрасная Луиза: по замыслу министров Фридриха Вильгельма она должна была обратиться к сердцу Наполеона как жена и как мать. Через час после ее приезда французский император прискакал к дому Фридриха Вильгельма и с хлыстом в руке взбежал по лестнице в королевские покои. Луиза вздыхала и умоляла, Наполеон сыпал комплиментами, но, выйдя от нее, сказал Толстому:

— Я ничего не сделаю ради прекрасных глаз прусской королевы.