Александр Пушкин: близкая эпоха

19 октября 1811 года

19 октября 1811 года, за 7 месяцев до вторжения армии Наполеона, открылся Царскосельский лицей.

На открытие приехали: члены царской фамилии во главе с императором, министры, чиновники профильных департаментов, петербургские профессора – было тесно и торжественно.

Министр народного просвещения Алексей Разумовский замучил всех цензурным прессингом и репетициями речей – примерно как Серафим Иванович Огурцов из «Карнавальной ночи». Все должно было пройти согласно прописанному сценарию с проверенными речами, поскольку рядом с Разумовским приветственные речи будет слушать сам император, курировавший проект.

Побледневший директор, Василий Федорович Малиновский, сгорая под пронзительными взглядами начальников и сгибаясь под грузом ответственности, еле лепетал, читая по бумажке свою речь.

Все остальные тоже живостью не отличались – никому не хотелось оплошать. Говорили о руководящей роли императора в борьбе за элитное образование лучших умов России, о предстоящей счастливой юности тех, кому повезло быть принятым, и о том, что Россия становится страной возможностей благодаря неустанной заботе со стороны царской фамилии и лично императора Александра Павловича…

И вдруг на лобное место вышел молодой неказистый преподаватель и начал говорить – громко, эмоционально и без бумажки. Министр народного просвещения Разумовский побледнел и схватился за сердце: в Тобольск не хотелось…

За три месяца до смерти, через 25 лет после открытия Лицея, Пушкин вспомнит именно эту необычную речь:

И мы пришли. И встретил нас Куницын
Приветствием меж царственных гостей.

Александр Куницын говорил горячо и взволнованно, смело называя лицеистов будущими столпами Отечества. А главное – он ни разу во время выступления не призвал учеников делать что-то ради и во имя императора. Более того, ни разу вообще не упомянул самодержца всея Руси в его присутствии.

Торжество в Царскосельском лицее в 1836 г. по поводу 25-летия лицея Неизвестный художник

Это было ново, волнующе, дерзко. Министр просвещения Разумовский пережил клиническую смерть.

А лицеисты тут же полюбили молодого преподавателя. И в самом деле – далеко не перед каждым образовательным марафоном можно услышать такое напутствие:

«Вы ли захотите смешаться с толпой людей обыкновенных, пресмыкающихся в неизвестности и каждый день поглощаемых волнами забвения? Нет! Да не возвратит мысль сея вашего воображения! Любовь к славе и Отечеству должны быть вашими руководителями», – говорил Александр Куницын.

После его выступления повисла звенящая пауза («жандарм вопросительно смотрит на сыщика, сыщик на жандарма…»). Все ждали реакции императора. И были порЬОажены: император вскочил со своего места и… бросился обнимать оратора!

Даже привыкшему к лести самодержцу хочется иногда живого и настоящего.

По окончании торжественной части знатно-сановная прослойка отделилась, чтобы позавтракать на 11 тысяч рублей (по нынешним временам это очень скромно – где-то на 15 с половиной сегодняшних миллионов) у встрепенувшегося министра Разумовского.

Профессора и педагоги, съехавшиеся со всей столицы, вместе с лицейскими преподавателями поспешили к столу, накрытому директором Малиновским в одной из классных зал.

Ну а новоиспеченные лицеисты, будущие столпы Отечества, скинув синие парадные мундиры, понеслись играть в снежки, благо снег в тот год выпал уже в октябре.

Уставом Лицея играть в снежки не было запрещено, и администрация смотрела на баловство будущих адмиралов, канцлеров и национальных гениев сквозь пальцы. Один лишь заместитель директора по режиму и нравственности, Мартин Пилецкий, пытался остановить несанкционированную игру достопочтенных дворян.

Глава 3 Новшества Царскосельского лицея

1. Прохождение в одном учебном заведении старших классов гимназии (3 года) и университетского курса (3 года) одним и тем же студенческим составом.

Ничего подобного раньше не было.