Александр Пушкин: близкая эпоха

Историческая справка:

Поступили через титулы и положения родителя: Александр Горчаков (древний княжеский титул), Модест Корф (отец – генерал, высокопоставленный чиновник юстиции), Иван Малиновский (отец – директор Лицея).

Через рекомендации: министр народного просвещения Алексей Разумовский рекомендовал Ивана Пущина, Гавриил Державин – Александра Тыркова (соседи по Новгородской губернии), Александр Тургенев и Иван Дмитриев – Александра Пушкина, Михаил Сперанский – Аркадия Мартынова (крестник) и Алексея Илличевского (Сперанский и отец Илличевского вместе учились в Александро-Невской семинарии), Мария Федоровна (вдовствующая императрица) – Федора Матюшкина, другие представители царской фамилии – Семена Есакова и Сильвестра Броглио, генерал Дмитрий Голицын – Константина Данзаса, генерал-фельдмаршал Барклай-де-Толли – Вильгельма Кюхельбекера (как дальнего родственника)…

Итак, новое образовательное учреждение должно было, обеспечивая всестороннее интенсивное образование и воспитание в замкнутом пространстве, всего лишь за 6 лет (3 года старшей гимназии и 3 года университетской программы) превратить ребенка 10–12 лет[15] в готовых к управлению армейских офицеров или государственных чиновников X или IX класса табели о рангах.

Предполагалось, что выпускник Лицея будет настолько хорошо упакован знаниями, что дальнейшее образование ему просто не понадобится[16].

Учредителей и администрацию не смущало то, что у Лицея не было четкой программы (отсутствовали даже инструкции и методички Министерства образования). Зато были цель, энтузиазм и замечательные преподаватели – как минимум трое были высокого европейского уровня.

Ну а, как известно, там, где трое хороших людей собраны вместе, есть перспектива и будет прорыв.

Трансформация Пушкина

19 октября стало символом школьной дружбы и студенческого счастья.

Когда Пушкина привезли в Лицей, ему не нравилось абсолютно все – от подъема в 6 утра до вечерней молитвы перед сном, которая произносилась вслух по очереди тридцатью лицеистами, – попробуй запнись!

Свою жизнь он сравнивал с монашеской, а свою комнату № 14 называл не иначе как кельей. Загнали обезьяну-тигра в клетку![17]

Во время Михайловской ссылки поэта лицейская клетка превратится в закрытую консервную банку – не будет ни балов с шумным оркестром, ни салонов и кружков с непрерывными разговорами о свободе и литературе под нескончаемое шампанское, ни изматывающих карточных игр до раннего утра.[18]

И тогда, через 8 лет после окончания дисциплинарного учебного заведения, побродив от души по ветреной округе и оглянувшись как следует назад, Пушкин поймет, что именно в Лицее – с жесткими правилами, суровыми запретами и монастырскими кельями – и было его самое счастливое время (возможно, впервые чувство Возвращения Домой возникло у Пушкина 1-го января 1817 года, когда он, покидая после каникул родительскую квартиру на Фонтанке, ехал в Лицей; он почувствовал реальное притяжение: его тянуло в Царское Село, от своих родителей он возвращался Домой…).

В Михайловском Пушкин займется капитальным ремонтом своего прошлого – перестроит его на новой базе. Фундаментом его биографии отныне станет Царское Село. И осенний шедевр «19 октября», написанный во время второй Михайловской осени, – именно об этом.

Если все мы родом из детства, по меткому замечанию Сент-Экзюпери, то Пушкин – из Царскосельского лицея. Юрий Лотман писал, что там, в Лицее, Пушкин осознал себя поэтом. Можно и так: Пушкин осознал себя Пушкиным. Или просто: осознал себя.

Выбрал себя. Благо, было из чего выбирать.

В июне 1817 года он вышел в мир человеком, набравшим силу. А значит, Лицей – это особое место: место самосознания и силы, как говорят йоги и настоящие индейцы.