Александр Пушкин в любви

«Там (в Гурзуфе. – А. Л.) прожил я три недели. Мой друг, счастливейшие минуты жизни моей провел я посреди семейства почтенного Раевского. Я не видел в нем Героя, славу Русского войска, я в нем любил человека с ясным умом, с простой, прекрасною душою; снисходительного попечительного друга, всегда милого, ласкового хозяина. Свидетель Екатерининского века, памятник 12 года, человек без предрассудков, с сильным характером и чувствительный, он невольно привяжет к себе всякого, кто только достоин понимать и ценить его высокие качества. Старший сын его будет более нежели известен… Все его дочери – прелесть, старшая – женщина необыкновенная. Суди, был ли я счастлив: свободная, беспечная жизнь в кругу милого семейства; жизнь, которую я так люблю и которой никогда не наслаждался; счастливое полуденное небо; прелестный край; природа, удовлетворяющая воображение; – горы, сады, море; друг мой, любимая моя надежда – увидеть опять полуденный берег и семейство Раевского» (24 сентября 1820 г.).

Раевские были настоящими представителями дворянской культуры. В них было развито необыкновенное чувство чести и служебного долга, искренняя, без всякого ханжества, бытовая религиозность. Неизбалованный семейным уютом и теплом Пушкин в их семье нашел простоту и благовоспитанность, образованность и героический патриотизм. Пушкин знал сестер Раевских еще в Петербурге, но это были встречи в гостиных, где молодых девушек держали под бдительным оком старших. Надзор продолжался и в Крыму. Когда один из биографов написал, что старшая Раевская, Екатерина Николаевна, давала Пушкину в Гурзуфе уроки английского языка, она заявила, что этого не было, что по тогдашнему понятию о приличии было бы недопустимо для двадцатитрехлетней девушки заниматься с посторонним молодым человеком. Поэт был очарован и опьянен нежным очарованием девичьей стихии, он даже несколько забыл свои Петербургские печали, увлекался всеми сестрами по очереди.

«Все дочери его – прелесть…" Их было четыре сестры.

Екатерина – старшая, 23-летняя красавица, с твердым характером, но по словам Пушкина "женщина необыкновенная".

Елена – 16 лет, выделялась красотой даже среди своих сестер. Хорошо знала английский язык, потихоньку переводила Байрона и Вальтера Скотта. Однако, как писал граф Олизар, ее можно было сравнить с цветком кактуса, так как она, после пышного расцвета быстро увяла и, пораженная неизлечимой болезнью (туберкулезом – А.Л.), влачила тяжелую, исполненную страдания жизнь.

Софья – младшая, 12 лет, любила читать всем нравоучения, была живым, многообещающим и красивым ребенком.

И, наконец, Мария, 15 летняя девушка, оставившая на всю жизнь большое и теплое впечатление в душе поэта . По воспоминаниям того же графа Олизара, она была некрасивым, смуглым подростком. «Лишь впоследствии она из ребенка стала превращаться с стройную красавицу, смуглый цвет лица которой находил оправдание в черных кудрях волос и пронизывающих полных огня глазах».

Пушкин увлекался всеми сестрами Раевскими, посвящал им прекрасные стихи, непринужденно болтал с ними и любовался цветущей природой Крыма. Необходимо понять, что девушки аристократических семейств готовились с детства к светской и семейной жизни; им прививались навыки литературные, они рисовали, шили, изучали исторические и политические книги, воспитывались в обстановке нравственности и должны были блюсти девственность до замужества. Все дочери генерала Раевского были непосредственны, милы, красивы и образованны. Эта была совсем другая среда, по сравнению с привычным окружением поэта – шлюхами, актрисами, горничными.

На какое-то время сексуальная агрессия Пушкина притупилась. Его романтические чувства, которые получили отказ в Петербурге, вновь загорелись и поэт, полный жаждой новой сердечной привязанности, погрузился в мир благородных и невинных чувств. Пушкин попал как бы в маленький гарем, и, окруженный прелестными «девами», легко флиртовал и играл в любовь. Нежная составляющая «либидо» взяла вверх. «Инцестуальные» запреты временно привели к новому приступу психической импотенции. Нежные чувства без всякой эротики – такие отношения успокоили поэта. В нем даже произошел душевный перелом, который сказался и на развитии его творческого гения. Романтическое увлечение сестрами Раевскими сделало его лиру более психологической, отражающей разнообразные переживания и порывы его поэтических героев. Если послелицейская поэзия Пушкина шла более от ума, то после встречи с Раевскими его стихи создавались под чутким руководством страдающего сердца.