Александр Суворов

«Настоящий «перпетуй мобиль», — сказал, смеясь, отец. Это прозвище с первого часа жизни пристало к ребенку. Отец утром справился: «Ну, как наш перпетуй… а?» — «Да слава богу, — отвечала повитуха, — одна беда: не хочет пеленаться». И точно: новорожденный не терпел свивальника и, когда его туго повивали, превращая в «пеленашку», орал не переставая, пока его не освобождали. Освободясь, он успокаивался и начинал шевелиться и ворочаться. «Ясно, перпетуй мобиль! — повторял отец. — Не пеленайте его, пусть так и живет!» И мать и повитуха ахнули, но подчинились. А чтобы ребенок не исцарапал себе лицо, Василий Иванович велел сшить и надеть ему на руки холщовые рукавички. Так наследник Суворова завоевал себе в первые же дни свободу.

Вторая стычка из-за сына случилась у отца с матерью при наречении младенца: не звать же его вечно Перпетуем — такого мужского имени и в святцах нет. Имена детям давались со смыслом и толком. Ожив, мальчик твердо сказал: «А!» Мать и ее товарки видели в этом знак желания, чтобы его имя начиналось с буквы «А». Заглянули в святцы. Среди близких ко дню рождения мальчика святых оказались на «А» — Анастасий, что в переводе с греческого на русский значит: «воскресший из мертвых». На 30 августа в один день приходились три Александра: Римский, Свирский и Невский. Отец, держа в уме Невского, пожелал назвать сына Александром. Мать хотела назвать его Анастасием: она боялась, что сын, обязанный подражать своему покровителю Александру Невскому, пойдет по его стопам. Батюшка-священник, коему предстояло крестить сына Суворовых, политично посоветовал матери согласиться на «Александра» с тем, что, когда мальчик подрастет, он сам выберет себе покровителя из трех Александров. Двое из них были люди мирные: один древний «святитель», то есть архиерей, а другой, Александр Свирский, как говорит предание, оставил богатый дом родителей молодым, ушел в монастырь на острове Валааме, жил там в пещере и тридцать лет подряд упрямо долбил для себя могилу в граните, да так ее и не кончил. Богобоязненная мать доверилась совету батюшки. Мальчика окрестили Александром, что значит «мужественный помощник».

Александр вырастал, окруженный ревнивой любовью родителей. Под сердитую руку и мать иной раз кричала: «Ну, ты, Перпетуй, посиди хоть минутку на месте!»

Александру уже исполнилось семь лет, а именин его еще ни разу не праздновали. Ему устроили первый экзамен: в присутствии отца, матери и учителя-попа дали ему прочесть вслух подряд два жития — Александра Свирского и Александра Невского, чтобы он выбрал себе одного из этих знаменитых русских людей «ангелом», как образец для подражания. Выбор Александра был уже сделан. Долбить всю жизнь для себя могилу в граните казалось мальчику скучным и глупым. Того же, что Александр Свирский ушел от богатого отца, чтобы жить в бедности, мальчик не мог постигнуть. Зачем это делать? От матери и от дворовых он слышал не раз, что отец скупенек. «У него каждая копейка гвоздем прибита», — говорили суворовские мужики про Василия Ивановича. И мать все жаловалась на скупость мужа: «При богатстве в бедности живем». Можно, стало быть, оставаться бедным и при богатстве; зачем же уходить из отцовского дома? Тоже глупо. Зато образ князя Александра Невского пленил мальчика.

Прочитав вслух оба жития, Александр на вопрос матери твердо, не задумываясь, ответил, что выбирает своим покровителем Александра Невского. «А в монастырь я пойду, когда состарюсь», — прибавил он, утешая мать.

Матери оставалось одно: подчиниться выбору сына. В дополнение к житию Василий Иванович в день первых именин сына рассказал ему, что царь Петр построил в Петербурге монастырь на том самом месте, где Александр Невский разбил шведское войско Биргера; место это и называлось Виктория. Незадолго до своей смерти Петр перевез в этот монастырь на открытой ладье гроб с останками великого новгородского полководца. Сам Петр стоял на руле ладьи, а гребцами были генералы и высшие сановники. «Стало быть, так: мы, русские, — прибавил Василий Иванович, — никогда и никому не отдадим невских берегов…»