Александр Суворов – от победы к победе

Отступление русской армии дало возможность Фридриху обрушиться на французов, хозяйничавших в Саксонии, и австрийцев, вновь занявших Силезию. 24 октября у деревни Росбах 22-тысячная армия Фридриха сошлась с 43-тысячным франко-австрийским корпусом маршала Субиза и принца Гильгургсгаузенского. Притворным отступлением с половиной армии Фридрих заманил союзников под удар второй половины, укрывшейся за пригорком, и неожиданно атаковал. После короткой жаркой схватки союзники потерпели невероятный, чудовищный разгром: 17 тысяч убитых, 7 тысяч пленных, тысячи дезертиров; почти вся артиллерия досталась пруссакам. Маршал и принц едва увели с поля сражения 2 тысячи человек. 250 пленных офицеров и 11 генералов были приглашены Фридрихом на ужин. Он ласково угощал обескураженных врагов и просил их не прогневаться, что кушаний мало: он никак не ожидал видеть у себя в этот вечер столь много гостей.

Росбах сделал из Фридриха национального героя. Прежде его победы над другими немцами – силезцами и саксонцами – вызывали восторг только в Пруссии; теперь им восхищалась вся Германия. В росбахской победе она увидела возмездие: немцы еще не забыли пфальцской экзекуции¹⁴.

Месяцем позже следует Лейтенское сражение (Силезия), во многом напоминающее битву при Каннах: то же соотношение сил (60 тысяч против 40 тысяч), та же роковая разобщенность командования… Принц Карл Лотарингский, словно нетерпеливый Теренций Варрон, не слушая советов своего Эмилия Павла¹⁵ – осторожного фельдмаршала Дауна, – спешит атаковать Фридриха. Через несколько часов кровопролитнейшего сражения поле боя остается за пруссаками. 21 тысяч австрийских солдат и 301 офицер убиты, Фридриху достаются 134 пушки и 59 знамен.

На этот раз успех Фридриху принесло тактическое новшество – знаменитый косой удар, не раз с успехом примененный им впоследствии. Суть его состояла в следующем. Поскольку основная роль в поражении противника отводилась тогда ружейной стрельбе, войска вытягивались в 2–3 линии по 3–4 шеренги в каждой, чтобы обеспечить возможность стрельбы одновременно как можно большему числу солдат. Фридрих начал усиливать один из флангов дополнительной линией, батальоны которой строились уступами. Это наносило ущерб огневой мощи прусской армии на начальной стадии боя, зато последующая атака усиленного фланга, производимая под углом к противнику, позволяла быстро проломить его боевые порядки. Собственно говоря, это новшество, состоявшее в умении создать на направлении главного удара превосходство в силах, применял уже Эпаминонд при Левктрах¹⁶, однако оно оказалось совершенной неожиданностью для европейских полководцев XVIII столетия и позволило Фридриху не особенно считаться с разницей в численности своих и чужих войск.

До начала зимы король успел осадить и взять Бреславль, захватив 13 австрийских генералов, 686 офицеров и 17 тысяч солдат; между тем, как Левальд, не тревожимый больше русскими, заставил убраться восвояси шведскую армию.

Случилось невероятное: Пруссия не только отбила нашествие и удержала захваченные территории, но и приобрела новых подданных! Впервые за полтора столетия иноземцы были изгнаны из Германии силами самих немцев. Европа, привыкшая безнаказанно топтать немецкую землю в бесконечных спорах за чье-нибудь «наследство», с изумлением убедилась, что отныне ей придется вести себя сдержаннее.

Однако после прошлогоднего пролога закончился только первый акт драмы. Новый 1758 год начался для Фридриха с потерь. Фермор, исправляя ошибки Апраксина, вернулся в Восточную Пруссию и, пользуясь тем, что корпус Левальда был занят операциями в Померании против Шведов, в январе без боя занял Кенигсберг. «Все улицы, окна и кровли домов усеяны были бесчисленным множеством народа,– рассказывает участник похода Болотов,– стечение оного было превеликое, ибо все жадничали видеть наши войска и самого командира. А как присовокуплялся к тому и звон в колокола во всем городе и играние на всех башнях и колокольнях в трубы и литавры, продолжавшееся во все время шествия, то все сие придавало оному еще более пышности и великолепия.

Граф (Фермор) стал в королевском замке и в самих тех покоях, где до него стоял фельдмаршал Левальд, и тут встречен был всеми членами правительства Кенигсбергского, и как дворянством, так и знаменитейшем духовенством, купечеством и лучшими людьми в городе. Все приносили ему поздравления и, подвергаясь покровительству императрицы, просили его о наблюдении хорошей дисциплины, что от него им и обещано».