Александр Суворов. Первая шпага империи

«В первый раз по всеподданнейшей моей… более 50-ти лет службе сподобился я видеть сокрушение знатного, у неприятеля лучшего, исправного, обученного и отчаянно бьющегося корпуса – в поле! На затруднительном местоположении», – живописно докладывал Суворов Румянцеву. Особенно выделял он за Крупчицы и Брест генерал-майора Исленьева и генерал-поручика Потёмкина: «Генерал-майор Исленьев, отправляя должность при мне главного дежурного, с отличными трудами и похвалою, особливо в обеих баталиях при Крупчиц и Бржесце, пособил весьма победам его благоразумными распоряжениями. Сей беспримерной храбрости генерал с левым крылом нашей кавалерии тотчас в карьере пустился в атаку, изрубил часть задней колонны и конницы, ее закрывающей, с содействием казаков под толь неустрашимым бригадиром Исаевым, бывши в двух огнях между колонн и пехотной засады с пушками, которая вся изрублена. Напоследок дорубили и докололи они её, паки устроенную за деревнею Коршин» – это об Исленьеве. «Генерал-порутчик Потёмкин был всеместной директор атак! Сей муж великих талантов превзошёл себя в сей знаменитый день» – это о Потёмкине. Сражение продолжалось девять часов – до трёх часов дня. В тот день погиб практически весь корпус Йозефа Сераковского – спастись удалось сотне поляков, включая бежавших с поля боя генералов Сераковского и Понятовского. Третий генерал – Красинский – погиб. Следующие два дня казаки добивали в лесах неразоружившихся. «Недорубленный лес снова вырастает». Вся артиллерия Сераковского – 28 орудий с зарядными ящиками – оказалась в руках Суворова. Путь на Варшаву открыт!

В рескрипте императрицы говорилось о награждении за победы при Крупчицах и Бресте: «Посылаем вам алмазный бант к шпаге, жалуя при том три пушки из завоёванных вами». В послужном списке Суворова вместо «банта к шпаге» фигурирует «бант к шляпе». По-видимому, здесь в высочайший рескрипт вкралась ошибка.

Убитыми и ранеными русские потеряли под Брестом около тысячи человек. Суворов 10 сентября на панихиде по традиции произнёс слово о павших, затем в Бресте обошёл раненых. После Бреста Суворову непосредственно подчинили три доселе самостоятельных русских корпуса, действовавших в Польше: Ферзена, Дерфельдена и Репнина. Теперь армия Суворова насчитывала около 30 000.

Тем временем корпус Ферзена, шедший на соединение с Суворовым, при Мацеёвицах столкнулся с польскими войсками. Костюшко стремился не допустить соединения русских войск. Решающий удар полякам нанёс казачий отряд генерал-майора Фёдора Денисова, о чём Суворов с удовольствием отписал Румянцеву и Рибасу: «томная» деятельность Ферзена и Дерфельдена в кампании вызвала нарекания Суворова, и Денисова он выделял с дальним прицелом. Девятитысячный польский корпус был наголову разбит войсками Ферзена у Мушковского замка. Пленниками Суворова стали и Сераковский, и Каминский, и – главное – тяжело раненый Тадеуш Костюшко. Знатных пленников Суворов приказал под конвоем отправить в Киев.

Приустав от недолгого отдыха, 7 октября Суворов выступил из Бреста маршем на Варшаву, оставив в городе бригадира Дивова и около 2000 человек под его командованием для контроля над областью и прикрытия обозов. В тот же день Румянцев рапортовал императрице о суворовских победах, несколько запаздывая со сведениями. Впрочем, такие опоздания в век отсутствия современных информационных технологий неминуемы.