Александр Великий. Армия, походы, враги

Более трудную местность занимали гипасписты, они не имели помех в виде неуклюжих сарисс и вооружались более крупными щитами, под которыми прятались, когда ложились на землю, позволяя телегам прокатываться по ним без особого вреда для себя. Арриан описывает такой прием, но не проводит различия между двумя типами войска, хотя совершенно очевидно, что подобный способ защиты не годился для «пезгетайрой». Они не смогли бы надежно прикрыться имеющимися в распоряжении маленькими щитами, не говоря уже о заведомой тщетности любых попыток разом положить множество сарисс на землю в тесных порядках. Несмотря на все старания, фракийцам не удавалось расстроить ряды македонской фаланги и напасть на нее в выгодный момент, когда бы в ней царила неразбериха. После того как опасность миновала, гипасписты продолжили подниматься по левой стороне, ведомые Александром и прикрываемые стрелками. В общем, фракийцев удалось довольно легко выбить с позиций. (Криста Хук © Издательский дом «Оспри».)

^{Скульптура Александра, датируемая 2-м веком, найдена в Магнесии.}

Антигон Монофталм

Возраст командира из поколения Филиппа II, Антигона Монофталма, или «Одноглазого» (около 382—301 гг.), уже приближался к 60, когда он отправился с Александром в Азию. Весной 333 г. царь поставил его сатрапом Фригии, административным центром которой служили Келены. Там Антигон и оставался на протяжении всей войны, пользуясь в делах помощью жены Стратоники и сыновей; один из них, Деметрий, стал впоследствии известен как Деметрий Полиоркет («Осаждающий») за проявленную изобретательность в деле сооружения новых осадных машин. После смерти Александра Антигон вышел на политическую сцену событий как один из наследников и вместе с сыном протянул руки к высшей власти. Он нашел гибель на поле битвы под Ипсом в 301 г., а Деметрий, познавший победы и поражения, оказался в большей степени актером в жизни, чем полководцем. В итоге сын Деметрия, названный в честь деда Антигоном, стал создателем династии Антигонидов в Македонии.

Реакция Александра была быстрой, а кара — жестокой: не прошло и двух недель, как он уже стоял перед стенами Фив. Македонянин надеялся еще договориться с фиванцами, но те ответили отказом, потому и он поступил с ними соответственно. Афины и Демосфен доказали, что весьма успешны и решительны, когда надо подстрекать к беспорядкам других, но совсем не таковы, если дело доходит до защиты того, к чему они призывали. Своей пассивностью они сумели спасти себя и спокойно взирали на то, как Александр расправляется с Фивами, послужившими хорошим и поучительным примером для всех прочих греческих городов-государств. Александр не мог позволить восстаний в стране за его спиной, к тому же он рассматривал тех, кто предпочитал лить воду на мельницу варваров, а не радеть общему делу товарищей-греков, как «мидистов» и предателей. Фактически город имел за плечами длительную историю «мидизма», и традиция, созданная союзниками-греками в непростые времена вторжения Ксеркса, — данная ими «Платейская клятва» — требовала уничтожения Фив.