Александр Великий. Дорога славы

Александр с негодованием отверг их просьбу и в ярости вернулся в свой шатёр. Прежде подобное неудовольствие мигом привело бы армию к покорности, но теперь люди были решительно настроены настоять на своём. Когда царь уразумел, что никакие слова и действия не заставят солдат отступиться от их намерений, он устроил публичные жертвоприношения. Было явлено множество знамений, недвусмысленно указующих на то, что высшие силы едины с его воинами. Боги и солдаты желают одного и того же.

Царь во всеуслышание объявил, что во исполнение воли небес его армия поворачивает назад.

Он, никогда не терпевший поражения ни от вражеских армий, ни от неодолимых стихий природы, вынужден был уступить, снизойдя к слабости своих соотечественников. Узнав о его решении, они тысячами собрались у царского шатра, рыдая от счастья. Люди благословляли и восхваляли его, предвкушая путь домой и лелея счастливую надежду увидеть наконец своих жён и детей, престарелых отцов и матерей и любимую родину, с которой они так долго были разлучены.

Но и повернув на запад, Александр продолжил политику завоеваний, подчинив множество стран и народов, значительнейшими из которых были оксидраки, маллы., брахманы, агалассы, сидраки, такие царства, как Мусикан, Портикан и Самбус. Кроме того, он проложил неведомые дотоле пути к Арабскому океану и Персидскому морю.

В Сузах он устроил пышную, торжественную церемонию бракосочетания девяноста девяти виднейших командиров «друзей» с дочерьми представителей персидской знати. Сам он взял в жёны старшую дочь Дария Статиру, предназначив Гефестиону её младшую сестру Дрипетис. Ему очень хотелось, чтобы сыновья, его собственный и его ближайшего друга, были двоюродными братьями. Он щедро одарил «друзей», дал за всеми невестами богатое приданое и обещал золотую чашу каждому македонскому солдату, который возьмёт себе жену на Востоке. Таких (по спискам на выдачу награды) набралось около десяти тысяч.

В Экбатанах спустя два года после того, как армия повернула назад, Гефестион неожиданно подхватил лихорадку и умер. Казалось, что сама земля не сможет выдержать силы обуявшего Александра горя. Дабы почтить усопшего друга, он повелел возвести монумент в сто двадцать локтей высоты, стоимостью в десять тысяч талантов, приказал в знак траура остричь гривы всем лошадям и мулам и даже обрушить венцы сторожевых башен, дабы и они выглядели скорбящими.