Александр Великий. Дорога славы

Мемнон знаком мне лично. Когда я был мальчиком, он, находясь в изгнании, провёл некоторое время при дворе моего отца в Пелле. Мы подружились, и от него я узнал о войне не меньше, чем от Филиппа.

Мемнон сражался за царя персов. Именно его усилиями во времена моего детства Иония была возвращена под власть Артаксеркса, а его брат Ментор покорил для персов Египет. В ту пору братья стояли наравне с царями, основывали города и чеканили свою монету. Они брали жён из персидской знати, их дети обучались в Сузах и Персеполе. Впрочем, жена у них была одна, царевна Барсина. После того как убили Ментора, знатная вдова вышла за Мемнона, его брата.

Переворот вынудил Мемнона бежать. Он нашёл прибежище при дворе моего отца.

Возможно, Мемнон не являлся величайшим тактиком своего времени, но он стал первым, кто в отличие от Филиппа и Ментора возвысил военное ремесло до статуса науки. Мемнон начинал как моряк, а потому и в мореплавании, и в действиях военного флота разбирался ничуть не хуже, чем в сухопутных операциях. Он мыслил категориями кампаний, а не отдельных схваток. Из его уст я впервые услышал выражение «обозревать всё поле», подразумевавшее как стратегический, так и политический контекст. В политике Мемнон разбирался превосходно. Он умел вести переговоры, прекрасно чувствовал людей и знал к ним подход, одинаково уверенно выступая на многолюдных народных собраниях и участвуя в тайных консультациях с высшими сановниками. Ему были равно свойственны умение атаковать и способность выстроить оборону, умение обучать войска и способность вести их в бой. Он заботился о питании и снабжении армии и не допускал задержек с выплатой жалованья. Его люди любили его и с готовностью повиновались ему. Но он повелевал не только войсками, но и собственными страстями. Гнев был ему неведом, гордыню Мемнон считал постыдным пороком. Если проволочки сулили конечный успех, он ничуть не стыдился месяцами избегать сражения и никогда не поддавался на провокации. Прежде чем пускать в ход силу, он прибегал к столь действенному оружию, как золото, и предпочитал хитрости и уловки лобовому столкновению. Однако когда стратегическая обстановка требовала немедленных, решительных действий, он атаковал, не колеблясь. В сражении Мемнон был бесстрашен, в преследовании противника неутомим, но вместе с тем всегда демонстрировал готовность к достижению разумного соглашения. Каждый из его воинов получал чины и награды по справедливости и заслугам, а сам он честно служил тем, от кого принимал плату. Если у него и была слабость, то вполне извинительная: он желал, чтобы в нём видели не просто стратега, а военного мыслителя.

Мемнон был первым полевым командиром, который начал использовать карты. До него никто ни о чём подобном не слышал, да и слышать не желал: многие полагали, что рассматривать почву есть удел землепашца, но не благородного воителя. Считалось, что представление о поле предстоящей битвы полководец должен составить по донесениям собственных разведчиков, проводников из числа местных жителей или перебежчиков из вражьего стана. Что же до планов местности, то их причисляли к недостойным настоящего воина уловкам. Но Мемнон не ограничивался нанесением на карты особенностей тех мест, где ему предстояло вести боевые действия. Он наносил на папирус планы исторических сражений, которые тщательно изучал, а также исследовал участки местности, перспективные, с его точки зрения, под поля возможных будущих битв. По его приказу составлялись планы дорог и рек, перевалов, высот и ущелий. На составленную им карту Малой Азии были нанесены не только города, могучие реки и горные хребты, но просёлки, деревни и горные тропки, известные разве что козопасам. Он присматривал места, подходящие для воинских становищ, изучал подступы к ним с точки зрения доступности, лёгкости снабжения и возможности отступления.

Да, он принимал во внимание не только возможность победы, но всегда рассчитывал, какими путями и как скоро его войско сможет покинуть лагерь в случае неожиданной атаки превосходящих сил противника, предусматривая при этом на путях отступления места для засад, которые обеспечили бы прикрытие. Вёл Мемнон и хронику погоды, смены сезонов, длины дня и ночи, восхода и захода солнца: он всегда мог сказать, какова будет долгота дня и ночи на любом поле Азии. Он знал не только время сбора урожая ячменя во Фригии, Лидии, Киликии, но и имена крупнейших зерноторговцев и расположение закромов, где они хранят свой товар. Когда наступает половодье на той или иной реке? Можно ли преодолеть её вброд? Где?

Готовясь к битве, он всегда старался поставить себя на место противника. Причём исходил из того, что противник умён и использует свои возможности наилучшим образом.