Александр Великий. Мечта о братстве народов

Вечером царь велит переправить его на другой берег Евфрата и проводит ночь в садах летнего дворца. Струи фонтанов освежают воздух, напоенный ароматом роз и гиацинтов. После купания в мраморной ванне, принесшего ему облегчение, он решает игнорировать болезнь. Ничем иным нельзя объяснить тот факт, что он приглашает полководцев и обсуждает с ними такие второстепенные вопросы, как возможные назначения на должности войсковых командиров. Внезапно голос отказывает ему, обсуждение прерывается. Третий приступ лихорадки стал особенно мучительным для Александра, и теперь его смерть кажется настолько близкой, что Певкест и Селевк отправляются в храм вавилонского бога врачевания и спрашивают у жрецов, не найдет ли больной исцеления у их алтарей.

Жрецы не хотят рисковать своей репутацией, поскольку случай представляется им совершенно безнадежным. Они дают уклончивый ответ: «Для царя лучше, если он останется там, где он находится сейчас».

Мы знаем многое о последних днях Александра благодаря Эфемеридам. Историки подозревают, что здесь имела место подтасовка фактов, потому что сохранились именно эти страницы дневников. Но, как заметил однажды Моммзен, его коллеги проявляют повышенную недоверчивость, когда история становится захватывающей. Если течение болезни исключает вероятность отравления, то предположение, что это могла быть малярия, причем в особенно тяжелой форме, так называемая malaria tropica, представляется весьма убедительным. Болотная лихорадка была бичом Двуречья. Вполне возможно, что царь заразился, объезжая каналы, проложенные в местности, кишевшей москитами. Его иммунная система, ослабленная множеством ранений, тяготами походов, алкогольными излишествами, слабо сопротивлялась инфекции… По-видимому, именно малярия была той роковой реальностью, которая так рано привела к концу. Малярия — невзирая на домыслы о таинственных, необъяснимых, темных силах.

Царь становился все слабее. В его попытках победить болезнь напряжением воли, той демонической силой, которая до сих пор ломала всякое сопротивление, снова был виден великий Александр. Он подтверждает срок начала аравийского похода, но потом отдает другой приказ: перенести наступление на двадцать четыре часа. Затем, обессиленный, закрывает глаза. Перед воротами дворца собираются толпы солдат, как тогда, в Описе, но не для того, чтобы бунтовать. Они хотят узнать, как чувствует себя их царь. Несколько сотен воинов проникают во дворец, затем в спальню. Они складывают оружие на полу и проходят мимо его ложа в полном молчании. По лицам старых солдат катятся слезы. Он пытается поблагодарить их, но рука его бессильно падает, он может приветствовать их только взглядом.

«Кому ты оставляешь империю?» — спросили полководцы, собравшиеся вокруг его ложа. Ответ был: «Самому достойному». (В другой трактовке: «Самому сильному».) Обе версии — легенда. Тогда он уже не мог говорить. Ему еще удалось снять с пальца перстень-печатку и отдать Пердикке. Это не означало, что его преемником должен был стать хилиарх, — скорее, Александр поручал ему временное ведение дел.

Александр умер 13 июня 323 года до н. э., через несколько недель ему исполнилось бы тридцать три года. После его смерти империя утонула в крови, пепле и слезах.

Сейчас самым роковым образом сказался его отказ жениться и зачать наследника перед выступлением из Македонии. И среди его родственников не оказалось никого, кто мог бы унаследовать его империю: при восхождении на трон он предусмотрительно убрал всех возможных соперников. Роксана, его законная жена, была беременна, но был ли это ребенок Александра? Пятилетний Геракл, сын его возлюбленной Барсины, не мог претендовать на престол. Оставался сводный брат Александра, Арридей. Он, правда, был слабоумным (что и спасло его в свое время от расправы), но в его жилах все-таки текла кровь царя Филиппа, что явилось для солдат, исполненных старого македонского духа, достаточным основанием для избрания его спустя три месяца царем Филиппом II. Но это не помешало им впоследствии с воодушевлением признать сына, рожденного между тем Роксаной, соправителем, царем Александром IV.

Трон передали слабоумному и ребенку (Кратер, находившийся с ветеранами на пути в Грецию, был объявлен опекуном последнего). Пердикка в качестве визиря осуществлял власть от их имени, Антипатр стал своего рода «вице-царем» Македонии. К тому же империя была поделена между палладинами: Птолемей получил Египет, Антигон — Фригию, Лисимах — Фракию, Евмен — Каппадокию, Неарх — Ликию, Селевк — Вавилон, Певкест правил Персией, а Антипатр — Македонией и Грецией. Эта новая форма правления с самого начала таила в себе опасность грядущих раздоров. И они не замедлили начаться.

В войне преемников, называемых диадохами, затянувшейся на десятилетия, то и дело менялись союзники, и скоро каждый вел войну против всех не на жизнь, а на смерть.