Александр Великий. Мечта о братстве народов

Во главе своих гетайров царь скакал с полуострова Херсонес в Элеунт, где в троянской войне пал первый грек. От этого погребального холма взгляд его устремился за морской горизонт. Вдали в дымке показался берег незнакомого материка. «Когда Александр впервые увидел Азию, его охватило какое-то невыразимое страстное стремление», — писал античный автор. Стремление, называемое pothos (потос), которое играет важную роль в жизни царей. Неопределенное, необъяснимое желание отважиться на то, на что никто никогда не отваживался, узнать непознаваемое, распахнуть дверь в неизвестное.

В Элеунте царь взошел на борт триеры, отправил капитана на берег и сам взялся командовать 144 гребцами, сидящими по трое друг против друга по обеим сторонам. Посередине пролива он остановил корабль, заколол быка в честь Посейдона, своенравного бога моря, не забыв совершить и возлияние из золотых кубков пятидесяти дочерям Нерея — нереидам. Затем надел все доспехи и, когда нос триеры врезался в песок бухты, с недюжинной силой метнул свое копье в землю Азии, прыгнул в воду и первым добрался до берега. Doryktetos — «завоеванная копьем» — была теперь эта земля по старинному обычаю, который гарантировал завоевателям правомерность притязаний: удар копья уподоблялся приговору богов.

Македоняне недолго задержались на морском берегу, где ахейцы во время Троянской войны устроили пристань для кораблей, а поскакали дальше, в Илион, где когда-то стояла древняя Троя. Они наткнулись на поселения и покрытый руинами холм высотой пятьдесят метров. Прошло более восьми столетий с тех пор, как микенские греки осадили крепость, взяли ее и разрушили. События, послужившие историческим фоном Троянской войны, которую вместе с героями Ахиллесом, Гектором, Приамом, Патроклом, Агамемноном вели и вступившие в борьбу боги, увековечил в своей «Илиаде» Гомер. Эта Троя была погребена под камнями новых поселений, которых оказалось в общей сложности девять. И вот настал день, когда немецкий коммерсант по имени Генрих Шлиман в слое, обозначенном как «римский 7А», предположительно обнаружил развалины священного Илиона.

Для македонян участники Троянской войны были отнюдь не эпическими образами, а людьми из плоти и крови, незримо присутствовавшими здесь, на этой земле. Их следовало почитать, чтобы воскресить дух тех героических времен и вдохновить участников нового похода. Александр натер себя маслом, обнаженным добежал до могилы Ахиллеса, которого считал свои предком, и возложил венок. Чтобы обезопасить себя, македоняне принесли жертву и Приаму, царю Трои, потому как греки его разбили и следовало опасаться его гнева.

Вечером они пешком отправились в храм Афины, где жрецы хранили щит, с которым ходил в бой Ахиллес. Прекрасно отделанный с внутренней и внешней стороны, окаймленный трехгранным выступом из блестящего металла, держащийся на пряжке, покрытой пятью слоями серебра, украшенный изображениями героя — таким он предстал взору царя. Александр объяснил жрецам, что если теперь он завладеет щитом, то это будет вполне в духе его высокого предка. Чтобы их утешить, он положил на алтарь Афины свой собственный щит как жертвенный дар, взяв, однако, и другое вооружение древних ахейцев. Оно должно было сопровождать его до Индии, приносимое телохранителями перед каждой битвой, и однажды щит Ахиллеса спас ему жизнь.

«Дань персам платить не надо. Город освобождается также от податей», — таков был царский подарок его Трое на прощание.

Бросок копья Александра, танец era, обнаженного, у могилы вызывают насмешки потомков, в чьих глазах македонянин выглядит юнцом, который излишне ревностно поклонялся мифологическим героям и явно попал под влияние Гомера. Экзальтированный человек, романтик… Его современники думали по-другому. Для его солдат, особенно греков, сам факт того, что копье так глубоко вошло в землю врага, явился важнейшим символом — ведь здесь говорили боги. Не почитать Ахиллеса считалось чем-то вроде осквернения святыни. Даже простой воин знал о Троянской войне, а тот, кто умел читать и писать, впитал этот культ с эпосом Гомера — поэта, который пробудил в греках чувство принадлежности к единой нации, имеющей славное прошлое.

«В самом нежнейшем детском возрасте дают несовершеннолетним, которые только что начинают учиться, Гомера — как первую пищу. Почти младенцами мы орошаем молоком его наши души. Он с нами, когда мы становимся более зрелыми, но только во взрослом человеке он расцветает по-настоящему и не надоедает до самой старости», — писал Гераклит.

Солдаты знали, что одним из предков их полководца является самый популярный греческий герой Трои, воплощение храбрости и мужества — Ахиллес, сын богов, который, оказавшись перед выбором — жизнь долгая и бесславная или короткая, но яркая, — предпочел последнее.