Александр Зиновьев. Прометей отвергнутый

С помощью механизированного полка, измотав силы противника, уничтожив до 40 его танков, дивизия предприняла наступление»[46].

По другим, более достоверным источникам, враг потерял в том бою 13 танков[47]. Сколько сгорело наших — неизвестно.

Славуту немцы заняли 4 июля 1941 года.

29-й танковый полк прекратил своё существование 1 сентября 1941 года.

От него не сохранилось никаких документов.

Может быть, только один, датированный 17 июня 1941 года, в «Материалах по укомплектованию, прибытию, убытию личного состава» 14-й военной авиационной школы первоначального обучения лётчиков — ВАШПОЛ:

«НАЧАЛЬНИКУ АВИАШКОЛЫ

При сём следуют в Ваше распоряжение кандидаты отобранные 29 танковым полком 14 кав. дивизии, для прохождения дальнейшей службу (так! — П. Ф.) в качестве курсантов авиашколы:

Красноармеец ПОГОРЕЛЫЙ Фёдор Семёнович

Красноармеец ВОДЯНИЦКИЙ Владимир Андреевич

Красноармеец ГРОМОВ Владимир Иванович

Красноармеец ЗИНОВЬЕВ Александр Александрович

ОСНОВАНИЕ:

Наряд штаба 14 кав. дивизии н-р 00739.

ПРИЛОЖЕНИЕ:

1. Личные дела четыре шт.

2. Санитарные книжки четыре шт.

3. Прод. аттестаты шт. 3 (три)

4. Денежный аттестат один экз.

5. Арматурные карточки 4 шт.

6. Имен. список 2 экз.

7. Требование от № 1-542498

НАЧАЛЬНИК ШТАБА 29 ТП КАПИТАН ЖУЛЬНЕВ»

Приписка от руки карандашом: «Проверены все»[48]. Приписка означала, что «вышеперечисленные мл. сержанты прошли врачебную отборочную комиссию и по состоянию здоровья допущены для зачисления в авиашколу в соответствии с требованиями»[49].

В отношении Зиновьева у судьбы оказались иные намерения.

Буквально за несколько дней до начала Великой Отечественной войны он получил путёвку в жизнь — из передовой части отправлен в лётную школу. Правда, как оказалось, в не менее опасное место.

14-я ВАШПОЛ дислоцировалась в Орше. Её формирование только началось. Приказ о создании школы на базе Оршанского и Запорожского аэроклубов вышел 23 мая 1941 года[50]. Ещё даже не был назначен начальник штаба. Временно его обязанности исполнял лейтенант Вялков. Его подпись стоит на «Акте о передачи документов военнослужащих, прибывших на укомплектование 14-й Военно-авиационной школы» из 14-й кавалерийской дивизии в количестве 23 человек (в их числе под № 9 — Зиновьев А. А.[51]) под командованием лейтенанта И. А. Опанасюка[52].

Акт датирован 22 июня 1941 года.

Первые бомбы упали на Оршу 23 июня. Бомбили железнодорожную станцию. Он опять чудом уцелел — ещё два дня назад он был там. Налёты на город возобновлялись регулярно. Бойцов, прибывших в распоряжение ВАШПОЛ, отряжали охранять аэродром, по вечерам — патрулировать город. Обстановка осложнялась. Во время одного из налётов прямым попаданием был уничтожен грузовик ГАЗ-ММ, в кузове которого находилось 11 будущих курсантов. Погибли все[53]. Школа несла необоснованные потери. За десять дней — 21 человек убитыми[54]. Её штатное функционирование оказывалось невозможным. В начале июля командованием было принято решение об эвакуации ВАШ ПОЛ в глубину страны.

И снова эшелон. Снова тысячи километров под колёсами. Настроение тягостное. По пути они видели испуганные, встревоженные лица гражданских. Хмурые, уставшие, раздражённые — военных.

Александр Твардовский, также оказавшийся в эти дни в дороге, записал в дневнике: «Поезд Москва — Киев остановился на станции, кажется, Хутор Михайловский. Выглянув в окно, я увидел нечто до того странное и ужасающее, что до сих пор не могу отстранить это впечатление. Я увидел поле, огромное поле, но был ли это луг, пар, озимый или яровой клин — понять было невозможно: поле всё было покрыто лежавшими, сидевшими, копошившимися на нём людьми с узелками, котомками, чемоданами, детишками, тележками. Я никогда не видел такого количества чемоданов, узлов, всевозможного городского домашнего скарба, наспех прихваченного людьми в дорогу. На этом поле располагалось, может быть, десять тысяч людей. Здесь же был уже лагерь, вокзал, базар, привал, цыганская пестрота беженского бедствия. Поле гудело. И в этом гудении слышалась ещё возбужденность, горячность недавнего потрясения и уже глубокая, тоскливая усталость, онемение, полусон, как раз как в зале забитого до отказа вокзала ночью на большой узловой. Поле поднялось, зашевелилось, тронулось к полотну дороги, к поезду, застучало в стены и окна вагонов, и казалось — оно в силах свалить состав с рельсов. Поезд тронулся…»[55]

Люди смотрели на военных с надеждой.

А они — ехали на восток. Прочь от фронта.

Эвакуировались.

Бежали.

И пусть они подчинялись приказу, пусть их перемещение в тыл было разумно, пусть войны на них ещё хватит, всё равно им было стыдно.

Им было обидно.

Миновали Москву, Орехово-Зуево, Владимир. Наконец 12 июля прибыли в Горький.

18 июля 1941 года начальник школы полковник И. М. Жуков представил вышестоящему командованию рапорт:

«РАСКВАРТИРОВАНИЕ:

Начальником Горьковского гарнизона школе предоставлены следующие помещения: