Александр Золотая грива

Алекша накладывает полную миску разваристой гречневой каши. Рядом, на чистую дощечку – аккуратно нарезанное заячье мясо.

– Садитесь кушать, уважаемая бабушка, – вежливо пригласил он Бабу-Ягу.

Бабка прислонилась спиной к стене. Благодушно посмотрела на Алекшу:

– Ну, молодец, молодец, хорошую кашу сварил. Я такой давно не ела. Только чего ты по лесу бродишь, – спросила она, – по делу или заплутал?

Баба-Яга подобрела, глаза утратили багровость, светились розовым и даже страшные клыки куда-то спрятались. Алекша ободрился и рассказал ей свою нехитрую историю. Бабка молча выслушала, потом достала откуда-то лучину и начала задумчиво ковырять в зубах.

– Так ты, значит, учиться любишь. Это хорошо, – сказала она, – только ведь не любят грамотных и знающих.

– Почему? – удивленно спросил Алекша.

– Не знаю, – ответила Баба – Яга, – не любят и боятся, почему, сама не пойму. Я ведь тоже не в лесу родилась, под пнем завелась. Тоже учиться нравилось, все на лету схватывала. Научилась разбираться в травах, колдовство узнала, да вообще много чего, а человеческую натуру так и не понимаю. За то, что много знаю, меня и …, ну, в общем, стала жить одна в лесу. Глупые селяне меня богиней смерти прозвали. Я и правда многое знаю о жизни и смерти, но ведь не богиня же. Эх, да что с дураков взять! Ладно, отрок, ложись покудова спать, а там видно будет. Утро вечера мудренее, – бабка махнула рукой и опять с завыванием зевнула.

Короткая летняя ночь показалась Алекше длинной с неделю. Проворочался до рассвета, тихонько вышел на крыльцо и замер в изумлении… черный колдовской лес залит неземным желто-розовым светом восходящего солнца. Темно-зеленые ели светятся изумрудным цветом и кажутся гигантскими драгоценными камнями удивительной формы. Тонкая паутина покрыта маленькими капельками росы, висит между ветвей бриллиантовым ожерельем. И высокая трава тоже сплошь усыпана маленькими драгоценными камешками, и даже корявая изба Бабы-Яги вроде как выпрямилась и помолодела. Когда Алекша вернулся в дом, густой запах каши ударил, как неожиданно брошенная в лицо пуховая подушка. Показалось, что весь воздух состоит из запаха гречневой каши с мясом. Бабка уже сидит за столом и деловито накладывает кашу в глубокую тарелку.

– А ты уже умылся, хлопчик? – ехидно спросила она, едва Алекша появился возле стола. Мальчик проглотил голодную слюну и побежал на улицу к бочке с водой…

После завтрака Баба-Яга удобно расположилась на лавке, опять достала откуда-то острую лучину и принялась усердно ковыряться в зубах. Несколько раз пристально взглянула на Алекшу, словно видела впервые. Отбросила лучину и сказала:

– Ну, вот что, отрок, у князя при дворе тебе пока делать нечего. Кто ты такой? Никто! И зовут тебя никак! Надобно еще знаний набраться, да силенки не помешает, потому что умных не любят, сильных боятся, а умных и сильных уважают, вот так.

– Где ж я в лесу-то ума наберусь? – буркнул Алекша.

– Наберешься, если захочешь, – насмешливо ответила Баба-Яга. – Ты вот что, ты не сиди сиднем, а отправляйся в лес да найди мне травы зверобоя.

– Тю! – разочарованно махнул рукой Алекша, – чего ее искать-то! На любой поляне полно.

– Не тюкай, не тот зверобой. Мне нужен настоящий, он не на каждой поляне растет и не во всякое время, – нахмурилась Баба-Яга. – Тот, что ты знаешь, дрянь, им только коров лечить. А я покажу тебе настоящий, а как попробуешь его, так поймешь, почему зверобоем назвали. Слушай сюда…

Глава 2

Когда кроваво-красное солнце пошло в закат, Алекша вышел из избушки Бабы-Яги. За плечами болтается заплечный мешок с куском ржаного хлеба, мясом и парой луковиц. Еще там закопченный котелок, ложка, трут и кресало. Бабка могла дать и больше, но то ли поскупилась, то ли посчитала, что остальное добудет сам, не маленький. Скорее, последнее. Алекша вновь оказался на той самой тропинке, что привела его в дом Бабы-Яги. В быстро темнеющем лесу показалось настолько неуютно и страшно, что он стал оглядываться, выискивая подходящую по размеру палку – мало ли что. Некстати вспомнил о трех скелетах висельников, они где-то рядом и неизвестно, чем занимаются по ночам. Вооружившись громадной суковатой дубиной, Алекша почувствовал себя гораздо уверенней. Водрузил самодельную палицу на плечо и бодро зашагал в чащу. Очень быстро стемнело так, что не стало видно на бросок камня, но тропку различал хорошо и потому шел быстро. Через десяток шагов деревья расступились и поляна трех висельников открылась перед Алекшей. Хотел обойти стороной страшный дуб, но вокруг в траве столько ям и кочек, что пришлось идти прямо. Приблизился к дереву на несколько шагов и вытянул шею, пытаясь узреть скелеты. Нету их!

«Ну, нет и ладно, – подумал Алекша, – может, их сняли. Или сами упали».

«А может, слезли и теперь тебя дожидаются, где ни будь в кустах, а? – ответил второй голос, – ночка-то самая что ни есть для злодейства и колдовства!»