Александр Золотая Грива.

— Да-а …эх, ядрёна вошь… — послышалось из толпы зрителей, — красавчик парень!

Алекша мгновение тупо смотрит на безголовое тело, потом вспоминает, зачем он здесь и бросается к котлу — трава должна уже свариться!

— Чего он в котёл-то лезет? — раздался удивлённый голос.

— Жрать захотел после драки! — уверенно ответили из толпы.

Не обращая внимания на умников, снимает котёл с палки, бегом уносит в землянку. Торопливо процеживает, осторожно, по чуть-чуть заливает отвар в полуоткрытый рот Дубины. Когда осталось с пол горшка, лицо Дубины порозовело, веки затрепетали. За спиной удивлённо присвистнули.

— Не свистеть, — злобно зашипел Алекша, — примета хреновая!

— Всё, всё, не свищу! — успокаивающе ответил знакомый голос.

Мальчик обернулся и увидел удаляющуюся спину Удала — атамана разбойников.

После этого случая Алекшу стали уважать и уже относились как к равному. Всё-таки лечить, тем более вытащить умирающего почти с того света из разбойников никто не умёл. Ну, разве что лист подорожника к царапине приложить или жгут намотать, чтоб кровью не изошёл — вот и всё врачевание, а тут такое! Особенно всех поразило, что после того случая Дубина совсем перестал пить. Пробовали предлагать, но особо настойчивым Дубина дал в рыло и попытки напоить прекратились. К мальчишке теперь относился как отец родной — проверял, накормлен ли, одет, обут и следил, чтоб никто не обидел. Алекшу не обижали. Его признали бойцом и человеком, обладающим редким умением врачевать. Первое среди мужчин вообще всегда ценится, а второе качество просто незаменимо для людей, ежедневно ставящих жизнь на кон.

 И часто проигрывающих.

Однажды в лагере появился маленький юркий человечек. Его никто не знал, поскольку лицо  замазано грязью, волосы свисают на глаза так, что непонятно, как он всё видит перёд собой. Быстро юркнул в землянку Удала и также быстро, словно крыса в половодье, убежал оттуда. Однако после него атаман Удал не торопился выходить. По лагерю распространился слух, что на днях по лесной дороге пойдёт богатый купеческий караван с заморским товаром. Добра много, на всех хватит, но и охрана большая, наскоком не возьмёшь, вот атаман и не торопится, думает. Разбойники весело обсуждали предстоящее дело, торопливо приводили в порядок оружие и ждали. Когда Удал собрал всех лихих людишек и объявил о выступлении, Алекшу и Дубину Ревун отвёл в сторонку.

— Завтра с рассвета будем брать купчишек за живое, — сказал, чуть понизив голос, — вам двоим в драку без особой нужды не соваться, ждать в стороне.

— Дык как же…— растерялся Дубина, — а добыч!

— Будет тебе добыч, — отмахнулся Ревун, — не обидим. Для тебя главное — мальчишку сберечь. Охрана у обоза сильная, побьёт многих и нам целитель до зарезу нужен будет, понял?

— Разумею, — важно ответил Дубина. Задумчиво поскрёб затылок:

— Но добыч… тово, чтоб не обидели!

— Да сказал уже, отвяжись, — бросил Ревун, уходя.

Погасло пламя, серый пепел укрыл горячую землю, звёзды сникли, узкая полоска зари высунула нос за край земли, из предрассветной тьмы медленно выбрались странные существа. Заросшие мхом, травой, отовсюду торчат кривые веточки болотных кустов, они неспешно направляются к спящим людям, всякий раз замирая, когда кто-то шевелился во сне или начинал бормотать. Двое, назначенные в ночную стражу, дремлют. Тяжёлые головы склонены на копья и только третий страж ещё борется со сном. Сквозь полудрёму он видит, как странные существа приближаются к лагерю, но его это совершенно не обеспокоило — на грани сна и реальности он просто не осознаёт возможной опасности. Кажется, что это лес сжимается вокруг спящих, играет с ними перёд тем, как наступит солнечный день. Лесное существо наклонилось над спящим, в мохнатой лапе блеснула сталь и часовой бесшумно валится на траву. Тяжёлый запах крови ползёт по холодку рассветного воздуха, ноздри дремлющего затрепетали. Ещё не понимая, в чём дело, вздрагивает всём телом и нечленораздельно орёт:

— Э-э-а-а!