Александр Золотая Грива.

Почти месяц прошёл с того дня, как Алекша попал к разбойникам. Он полностью освоился в лагере. Поскольку в разбойничьих набегах не участвовал, выполнял разную мелкую работу — колол дрова, топил самодельную печку и штопал одежду. Не очень хорошо, но лучше всё равно никто не умёл. Однажды, после очередного набега, в лагерь принесли раненого Дубину. Шайка разбойников налетела на купеческий караван как обычно, неожиданно, но охрана оказалась хороша — завязался бой, которого разбойники всегда старались избегать. Малочисленная охрана была отлично обучена и хорошо вооружена. Бой длился долго, около часа, прежде чём разбойникам удалось перебить всех стражников. Троих потеряли, Дубина тяжело ранен, зато в жадные руки разбойников попала богатая добыча — меха, золото, заморское оружие. Дубина один дрался против четверых. Он управился, но самого посекли в нескольких местах, обломок стрелы застрял в ноге. Его кое-как перемотали тряпками, притащили в лагерь. Когда Алекша подошёл, он лежал на траве, бледный, как утопленник и почти не дышал. Было видно, жить Дубине оставалось немного.

— Жаль, — сказал подошедший Ревун, — хоть и пьянь, но мужик хороший. Надо будет похоронить его по-людски …

— Не торопитесь, я, может, сумею его вытащить, — неуверенно прервал Ревуна Алекша, — пусть в землянку отнесут.

Ревун вопросительно посмотрел на стоящего рядом атамана. Удал пожал плечами, кивнул. Дубину утащили в землянку. Алекша кинулся  собирать развешанные на потолке своей землянки травы. Из укромного угла достал взвар, чёрный и холодный, как могила зимней ночью. Бегом принёс, снял глиняную крышку. Запах мертвечины пошёл такой, что собравшиеся любопытные бросились прочь, зажимая носы. Срезал острым ножом неумело намотанные тряпки. Промыл водой страшно открытые раны, стараясь не задевать голое мясо, принялся густо мазать омерзительно пахнущей гадостью. Перевязал чистыми тряпками так, что бы края ран прижимались друг к другу. Теперь надо напоить целебным отваром, но впопыхах Алекша забыл вскипятить воды. В панике заметался по лагерю, отыскивая костёр. Увидел, как на краю поляны на огне исходит паром котёл и чуть не завизжал от радости. Со всех ног бросился к нему, моля всех богов, что бы в нём была просто вода. Когда трава начала закипать, за спиной раздался гнусавый голос:

— Ты чего в моём котле всякую дрянь варишь? Я для тебя воду кипятил? А ну, пошёл отсюда, гадёныш!

Алекша обернулся. За спиной стоит какой-то лохматый дядька и орёт дурным голосом, размахивая здоровенным мослом. Вроде как лосиной ногой с остатками мяса. В другой ситуации вежливый Алекша, конечно же, извинился за то, что взял чужое, ещё бы и котёл помыл, но не сейчас! Когда мужик ухватил палку, на которой подвешен котёл над огнём, собираясь выплеснуть целебное варево, Алекша перехватил руку, вывернул и коротко ударил в лицо. В воздухе мелькнули грязные лапти. Разбойник отлетел в одну сторону, а обглоданный мосол — в другую. Мужик быстро поднимается. Кровь из разбитого носа густо течет по усам, бороде, тёмные капли падают на землю.

— Ну, ладно, — злобно шипит разбойник. В руках появился меч, грубый и некрасивый, но тяжёлый, отточенный и потому, как разбойник держит его, видно - пользоваться умеет.

Сжимая меч обеими руками, быстро шагает вперёд, бьёт  крест-накрест. Алекша едва успевает выхватить секиру, с которой не расставался ни на минуту. Раздался звон железа и кто-то восторженно заорал:

— А-а, драка! Давненько не было!

Разбойник в лаптях обрушил на Алекшу град сильных ударов. Он едва успевал увёртываться и ни разу не ударил в ответ — ещё надеялся объяснить, что вода нужна для спасения жизни, это недоразумение, он всё исправит… когда острый кончик меча сверкнул прямо перёд глазами и едва не рассёк кровяную жилу на шее, Алекша понял, что объяснения не нужны — его сейчас просто убьют из-за горшка воды. Отбив очередной удар, перехвати секиру остриём к противнику — до этого отбивался обухом — и стал сражаться всерьёз. К тому же мужик разозлился по настоящему, его достали многочисленные зрители своими шуточками, что не может правиться с сосунком, ещё немного и мальчишка отрежет ему уши тупым топором, нос, потом ниже, ещё ниже…

Удары становятся злее, чаще. Алекша почувствовал, что ещё немного и более опытный разбойник найдёт брешь в его обороне и тогда дело закончится одним ударом. Отбивает замах, делает быстрый выпад и ловит меч в выемку между топорищем и лезвием. Выворачивает, рвёт на себя и меч рыбкой выскальзывает из потных ладоней. Зрители замерли, кто-то восторженно ахает:

— Во даёт пацан!

— Ага, а старый козёл машет мечом, как бабка ухватом!

Алекша шагает назад, собирается поговорить с мужиком, прекратить глупый поединок — какое там! Тот стремглав бросается за мечом, опять кидается в драку, истошно выкрикивая проклятия. Вопли оборвались, словно разбойник внезапно давится слюнями. Алекша с разворотом отбивает удар, секира сверкает в лучах вечернего солнца и голова дурака катится по траве. Обезглавленное тело по инерции делает ещё несколько шагов, рушится на землю.