Александра

Но Александра никак не отреагировала на этот крик. Она все так же продолжала лежать на берегу речки без каких-либо признаков жизни, раскинув ручки. Тогда Маша опрометью, бросилась вниз: слева, метрах в ста, обрыв переходил в уже довольно пологий склон, и по нему можно было спуститься к реке. Не чуя ног неслась Маша к младшей сестре. На склоне она запнулась и кубарем полетела вниз. Она сильно оцарапалась о камни и коряги, пока летела, но этого Маша не почувствовала, в ее сознании было лишь только распростертое тельце младшей сестры на берегу.

Вскочив на ноги, она молнией бросилась к Саше. За считанные секунды Маша преодолела эту «стометровку» и, практически не тормозя, кинулась на младшую сестру. Она обняла ее за шею и стала причитать:

– Шура, Шурочка… Что с тобой, сестренка. Открой глаза… ну, открой, сестренка… Шурочка, ну, пожалуйста, вставай… Я тебе отдам свою куклу… я больше никогда не буду тебя заставлять работать вместо себя… Никогда-никогда… Ну, вставай, Шурочка, открой глаза… ну, пожалуйста…

Вдруг Александра открывает глаза, улыбается во все свое личико, а потом выдает:

– Ха-ха-ха, обманули дурака на четыре кулака, а дурак послушал, три лепёшки скушал!

Маша как-то мгновенно вся скисла и обмякла – она поняла, что сестра ее жестоко провела. Это был довольно сильный удар для детского сознания, и первая реакция была на него – полное временное отсутствие как физических сил, так и духовных. Она сидела на коленях, ничего не предпринимая, лишь только шаря каким-то безумным взглядом по сторонам. За это время Саша, заливаясь от смеха, поднялась на ноги и вновь повторила:

– Ха-ха-ха, обманули дурака на четыре кулака, а дурак послушал, три лепешки скушал! – и опять принялась звонко хохотать.

Эта детская присказка, сказанная во второй раз, подействовала на Машу, будто какое-то заклинание, мгновенно выведя ее из ступора. Безумие из ее глаз улетучилось, освободив место для злости и досады.

– Ну, Шурка, ну, дрянь… Я тебя убью…

А Александра в это время уже улепетывала от старшей сестры что есть духу. Бегству сильно мешал распирающий ее смех, и она вынуждена была периодически останавливаться, чтоб перевести дыхание. Маша довольно быстро догнала Сашу, и возмездие за жестокий обман было неотвратимо.

Когда она лупила Александру, то та, вместо плача, как это обычно бывало, неудержимо хохотала. И чем сильней била ее Маша, тем сильнее смеялась Шура. Окончательно отбив об нее руки и уж больше не в силах лупить Сашу, Маша ничего более не нашла, как ругать ее последними словами, которые она знала. Ответом на эти ругательства был опять звонкий смех маленькой девочки Шуры. Уж более не зная, как еще наказать обманщицу, как утолить свою злость, старшая сестра в сердцах плюнула на нее и, резко развернувшись, пошла прочь. А Александра все продолжала смеяться и показывать пальцем на уходящую Машу…

Ей, конечно же, было больно, но это было ничто по сравнению с ее победой над старшей сестрой. Она все же отомстила ей за все ее тумаки, издевательства, за всю ту работу, которую она делала вместо нее. Этот план мести в детской головке не возник спонтанно, это результат бессонных ночей и непрекращающихся дум. Просто Александра не только мечтала, но и действовала, и это будет ее сущностью, в общем-то, всю жизнь. Несмотря на то, что она толком начала говорить только в пять лет, Саша была смышлёным ребенком. Она понимала, что физически пока ничего не может сделать Машке. Но вот так оставлять без ответа все ее издевательства Шура уж больше не могла, и она буквально выстрадала этот довольно хитроумный план.

Она знала, что у реки Машка обычно валяется под деревом, знала ее страх перед отцом, если вдруг что с ней случится. Знала о высокой круче и что за стадом коз ее почти незаметно. Совместив все эти составляющие, Саша придумала эту комбинацию. Когда старшая сестра улеглась, по своему обыкновению, то она, подойдя к краю обрыва, закричала что есть мочи. Потом Шура пустилась во весь дух к пологому склону. Быстро спустившись вниз, она по берегу опять вернулась к круче, легла на спину и раскинула ручки, притворившись мертвой. И все сработало.

Говорят, что детские обиды проходят, и повзрослевшие сестры или братья крепко дружат, несмотря на сильные склоки в детстве. Но не всегда так. Повзрослев, Александра все равно относилась к Марии довольно прохладно. Она часто звонила сестрам в Новосибирск, приезжала к ним в гости, но только не к Маше. Хотя при встрече она довольно дружелюбно общалось с ней, но все же детская обида где-то глубоко все еще жила в ее сердце.

Глава III