Александра Федоровна. Последняя русская императрица

Измена наносила не только видимые телесные раны, но и раны невидимые, моральные, не менее болезненные, и их было куда больше, чем у раненых на фронтах, миллионы из которых так и не получали необходимой медицинской по­мощи от армии плохо подготовленных хирургов и медсес­тер, которые, сколько ни старались, так и не могли спасти всех.

Ленин со своими выкормышами в это время находился в Германии. Он только ждал своей части добычи, как гончий пес, и такой сигнал ему очень скоро подадут либо Родзян- ко, либо Гучков.

В это время появилась оппозиционная группа военных штабистов. Во главе этого нового движения оппозиция вста­нет Гучков, председатель Центрального военно-промыш- ленного комитета. Началась подготовка к государственно­му перевороту. Среди заговорщиков в царской военной фор­ме, — Якубович, Туманов, Фидбих, Туган, Барановский, Энгельгарт, Но не они вели главную игру. Теперь было нуж­но, чтобы крупные депутаты, видные личности, чаще посе­щали фронты в качестве народных избранников, как это бывало во времена Французской революции. Гучков, Род- зянко, Демидов тайно готовили поражение армии, они при­зывали павших духом бойцов к массовому дезертирству.

Как легко указать пальцем дорогу к побегу, который толь­ко и может спасти жизнь этим людям, измотанным лише­ниями и страданиями, не получавшим к тому же никакой медицинской помощи; у которых кружилась голова от по­стоянного недоедания.

Генералы, занимавшие самые высокие посты в армии, выбирали скользкий путь, путь измены. Предать царя, пре­дать Россию, которой угрожает оккупацией Германия, пре­дать свой народ, который уже отдал все свои силы, всю свою кровь, чтобы только не оказаться в руках ненавистного вра­га. Начальник генерального штаба Поливанов был с ними заодно, среди других можно привести имена Рузского, Алек­сеева, Крымова, Хогандокова, Брусилова и многих других...

С помощью надувательства и обмана, с помощью ковар­ства, напоминающего о нравах времен императора Нерона, Думе удалось протолкнуть свою кандидатуру и вручить пор­тфель военного министра Поливанову. Царь по своей обыч­ной мягкости подпишет этот чудовищный указ, считая, что такова воля всего его народа.

* * *

Столица была не столь напугана буйствами толпы, мно­жеством возвращавшихся с фронта солдат, беспокойными домохозяйками, которые выстраивались в длинные очере­ди перед продуктовыми магазинами задолго до их откры­тия, — сколько заговорами, которые плелись за шелковы­ми шторами на окнах и золотистыми колоннами богатых дворцов.

Один из самых крупных промышленников, устраивал роскошный обед, на который были приглашены все видные фигуры Петрограда и даже один член царской семьи, сын великого князя Константина Константиновича и Елизаве­ты Маврикиевны, княгини Саксен-Альтенбургской. Речь идет о князе Гаврииле Константиновиче. С ним на обед по­жаловали несколько дворцовых офицеров, — граф Капнист, адъютант военного министра, Озеров, член Императорско­го государственного совета, Путилов, еще один видный про­мышленник, и кактолько вкусная еда с изобилием шампан­ского разгорячила всех гостей, тут же начались разговоры о необходимости срочно поменять правительство в России. Все они, получавшие высокие доходы, вальяжно восседали за столом среди серебряных тарелок, кувертов из позолочен­ного серебра и бокалов из самого дорогого на свете хруста­ля, а изысканные яства им подавали вышколенные лакеи в ливреях старого режима, а их жены поблескивали целыми ручейками драгоценных камней; кошельки у них у всех — туго набиты деньгами, так что им ничего не стоило пережить драму страны, страдавшей все больше и больше от войны, от сознательной, намеренной дезорганизации рубежей обо­роны на фронтах, и теперь им ничего другого не оставалось кроме как вести разговоры о заговоре, клеветать и лгать, разворачивать широкую кампанию, чтобы унизить, оболгать своего хозяина. Да, на самом деле прекрасное общество, ничего не скажешь!

Озеров говорил князю Гавриилу:

— Единственный способ спасти монархию, Ваше высо­чество, — это незамедлительно созвать всех членов вашей семьи, представителей знати и армии, чтобы все они едино­душно заявили, что император со своими обязанностями не справляется, что он не способен царствовать, что нужно провозгласить царем его сына, цесаревича, и сделать при нем регентом великого князя.

— Не находите?

Князь Гавриил против этого не возражал. Он даже пообе­щал поговорить об этом со своими дядьями и кузенами, что­бы те тоже подключились к таким действиям.

Кто-то предложил тост за «интеллигентного царя, осоз­нающего свои обязанности и достойного своего народа».

Так вырисовывались очертания еще одного заговора. Четыре гвардейских полка должны были осуществить ноч­ной марш-бросок в Царское Село и арестовать царскую се­мью. Императрицу сразу же отправляли в монастырь, при­бегая к этому традиционному для России способу избавле­ния от всех нежелательных цариц. Царь отрекался от престола в пользу сына, регентом которого будет назначен великий князь Николай Николаевич.