Александра Федоровна. Последняя русская императрица

В тот вечер на балу Александра, памятуя о данном обе­щании и положив руку на плечо офицера, прошлась с ним по кругу в вальсе. Он был отменный танцор. Он был весь переполнен гордостью и робко обнимал за талию императ­рицу, которая тоже оробев, все же чувствовала смущение своего кавалера, и чтобы ободрить его, нежно ему прошеп­тала:

— Генерал, вы прекрасно танцуете...

— Ваше величество мне льстит, — ответил он. — Такую высокую честь, оказанную мне, я не забуду до последнего своего вздоха и буду всю жизнь хранить живое воспомина­ние об этом чудесном вальсе.

Императрица, куда более глубоко взволнованная, чем можно было бы по ней догадаться, повинуясь какому-то сво­ему женскому чутью тянулась к этому прямому человеку с мужественным лицом отважного немногословного воина, не позволявшему себе лишних жестов, — для нее он был словно предупреждением о грядущей защите, которую она непременно получит от него. Уже давно подавляющее боль­шинство подходивших к ней людей казались ей ужасно рав­нодушными, если не враждебно настроенными.

Она поговорила об этом своем впечатлении наедине с императором, который очень хорошо знал своего команди­ра улан.

— Знаешь, этот Орлов такой замечательный человек, он безгранично предан короне. Как я счастлива, что, наконец, встретила при дворе хоть одного мужчину, достойного моей симпатии!

Она сообщила мужу о своем намерении пригласить гене­рала на встречу в своем узком кругу в ближайшую среду.

На что царь заметил:

— Дорогая, ноу него нет надлежащего титула... Не слиш­ком ли много чести ты оказываешь ему, приглашая к себе на личный прием?

Но Анна Вырубова поспешила заверить свою подругу, — генерал — потомок одной из самых респектабельных семей. Он сумеет отвлечь ее, Александру, от ее горестных размыш­лений. В Московском гарнизоне, а затем в Киевском, где он служил, Орлов слыл завзятым дон-жуаном, и все женщины просто сходили по нему с ума.

... Итак, в среду на следующей неделе генерал Орлов явил­ся на чаепитие в интимной обстановке к государыне. На следующий день императрица узнала от великого князя Михаила, который отличался язвительным язычком, как и его матушка, что уже многие позлословили по поводу ее вальса на последнем балу и этого частного приглашения.

Он сам сказал министру императорского двора барону Фридрихсу: «У нас императрицы всегда имели фаворитов, но это весьма редко касалось императоров!»

И когда Николай, любящий подразнить жену, без всякой задней мысли сообщил ей об этой сплетне, Александра вос­кликнула:

— Это мой-то фаворит, генерал Орлов? В таком случае к ним можно причислить и барона Фредерикса, и графа Сер­гея Витте, я тоже с ними танцевала на балу... На самом деле, уж лучше бы мне на следующий день после свадьбы запре­тили впредь танцевать на балах, если достаточно одного вальса, чтобы скомпрометировать царицу!

...Но пересуды не утихли. Открытая симпатия царицы к генералу Орлову давала Марии Федоровне обширный по­лигон, с которого она могла посылать свои отравленные стрелы.

Тем временем наступила весна, и Александра продолжа­ла свое новое знакомство с такой непринужденностью, ко­торая не могла избежать внимания ее мужа, Николай, кото­рый был страстно влюблен в свою жену, не испытывал к ней ни малейшей ревности. Напротив, можно сказать, что улыб­ки, которые дарила его Солнышко грели его самого, — и сле­дует признать, что он пропускал мимо ушей все коварные замечания своего окружения, но все же порой пытался зас­тавить умолкнуть злые языки.

Вот что можно прочитать в дневнике императрицы от 24 мая 1903 года:

«Как я была бы счастлива, если бы вела жизнь простой женщины. Этот друг, которого мне посылает Небо, никог­да бы не обращался со мной как с государыней!»

Что она этим хочет сказать? Кажется, что в этой грустной ремарке сквозит сожаление.

Может, Александру все же волновал генерал Орлов? На этот вопрос очень трудно ответить: Княгиня Екатерина Рад- зивилл, — которая не отличалась особо нежным отношени­ем к своей героине, — утверждает в своей более чем крити­ческой книге, что, несмотря на все, что было сказано по это­му поводу, не смотря на то, что худая молва с удовольствием использовала любой предлог, чтобы опорочить любой жест царицы, ее дружба с Александром Орловым никогда не вы­ходила за пределы обычного товарищества, какими бы ни были тайные помыслы каждого из них...

Из своего роскошного логова вдовствующая императри­ца вела лицемерное сражение со своей невесткой. И это «не­приличное увлечение», которое она испытывала к просто­му военному, предоставляло ей возможность постоянно до­нимать своего сына, портить ему настроение.

Но Николаю, напротив, было очень приятно, что его суп­руга предпринимает постоянные усилия, чтобы перебороть свою грусть и улучшить свое слабое здоровье, организуя раз­личные приемы и стараясь быть как можно чаще на виду, и он не придавал абсолютно никакого значения тем неприят­ным слухам, которые передавала ему мать.