Читаем Александра Федоровна полностью

«Выскажись откровенно твоей старой женке, твоей когда-то невесте, — пишет она царю: — делись, всем со мной; может-быть, будет легче, хотя иногда легче носить горе одному, не давая себе размякнуть»

Надо думать, что Николай II в долгу не оставался и в отношении жены приучал себя быть добросовестным. Она, таким образом, была осведомлена о ходе его мыслей, о каждом неудовлетворенном желании, о первой тревоге, как только она возникала. Это было, конечно, необходимым условием ее влияния. 'В противном случае, она часто не достигала бы цели.

Дети, несомненно, укрепляли отношения между Александрой Федоровной и ее мужем. Особенно с момента появления на свет наследника. Николай II испытывал облегчецре каждый раз, когда менял обстанрвку государственного деятеля на детскую комнату. Добродетели и мягкости как раз было в нем столько, чтобы не стеснять отцовское чувство. Дочери ничем не выделялись: непритязательные, средние светские барышни, которые должны были ко времени закончить свой девичий стаж, чтобы вступить в брачный союз с отпрыском какой-нибудь иностранной династий. Сын — надежда и продолжатель рода, но и постоянный источник тревог и опасений, больной, искалеченный мальчик. Не о системе воспитания приходилось думать и не о<гом, кого приставить к нему в качестве руководителя и наставника. Главная задача была — сохранить жизнь какой угодно ценой, каким угодно способом. Дядька и доктор неотступно следовали за ним.

Александра Федоровна не уставала заботиться о сыне. На нем сосредоточена была вся нежность, скупо отпущенная природой этой женщине. Смерть наследника причинила бы ей непоправимый удар. Не только инстинкт матери подсказывал тревогу. Вакантный, в будущем престол выдвигал влияние родственников царя. Открывалась дорога для посторонних авторитетов, зрела почва для дворцовых интриг. Заботой о сыне, постоянными- опасениями за исход его болезни был тесно связан с царицей Николай II. Это была их общая, единая и очень интимная 'сторона жизни. Пожалуй, отцовское чувство было более непосредственным, чем материнское. Умственному и духовному облику царя как раз соответствовал такой уклад мещанской семьи, в которой превыше всего ценится внешнее благополучие, безмятежность существования, порядок и уют. Чем сильнее разлаживалась жизнь внутри государства, тем «семейственнее» становился царь. За скромным чаепитием, чтением английских романов, игрой в шашки можно было остаться самим собой, обыкновенным армейским служакой, в меру любящим жену, детей, сослуживцев и начальство, в данном случае «божественное» ...

Александра Федоровна не обладала качествами радушной, приветливой хозяйки, этого не превзойденного идеала средней мещанской семьи. Создать привлекательный центр, окружить заботливым вниманием каждую мелочь домашнего обихода, оставить на всем отпечаток «Gemutlichkeit» — того, чем горделиво блещет добродетельный немец, — царице не было свойственно. Она стремилась к этому уровню, зная, что в числе прочих связей с мужем и семейный культ занимает не последнее место. Но в душе нехватало мягкости, умиротворяющей любви. Да и «беспокойство ума» выносило ее за пределы домашнего уюпга, мерно тикающих часов и заведенного порядка жизни. Она полна напряженной тревоги за сына; этой тревогой она делится с Николаем II; но тщетно искать в ее упоминаниях о мальчике каких-нибудь выражений ласки, обычной сентиментальности, которые могли бы выдать подлинную сущность бесхитростной, материнской любви. Конечно, привязанность ее к сыну была велика; боль, обида, страх тяжелым грузом увеличивали «ношу» жизни ... Материнство не давало выхода отяжелевшему сознанию, не приносило удовлетворения, не успокаивало.

Александра Федоровна особенно страдала от такой 'своеобразной опустошенности. Она всячески стремилась развить в себе противоположные душевные свойства. Но есть люди, которых преследует несоответствие между «хочу» и «могу». Будучи в центре семьи, она распространяла холод вместо тепла, нарушала порядок и безмятежность своей болезненной возбудимостью и постоянным беспокойством. Достаточно взглянуть на обстановку ее интимной комнаты в Александровском дворце, чтобы убедиться, как давит этот бездушный подбор вещей, как мало тут уравновешенной примиренности и так называемого «уюта». Правда, еще меньше царственного величия было во всем окружающем. Куда ни глянешь, на всем лежит отпечаток испуганного жизнью человека, лишенного чувства гармонии, потерявшего свое место. Поэтому не видать преемственной связи с прошлым, нет традиций, нет стиля ... Случайный порядок, случайные вещи. Эпизод заменил устой.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза
50 знаменитых царственных династий
50 знаменитых царственных династий

«Монархия — это тихий океан, а демократия — бурное море…» Так представлял монархическую форму правления французский писатель XVIII века Жозеф Саньяль-Дюбе.Так ли это? Всегда ли монархия может служить для народа гарантией мира, покоя, благополучия и политической стабильности? Ответ на этот вопрос читатель сможет найти на страницах этой книги, которая рассказывает о самых знаменитых в мире династиях, правивших в разные эпохи: от древнейших египетских династий и династий Вавилона, средневековых династий Меровингов, Чингизидов, Сумэраги, Каролингов, Рюриковичей, Плантагенетов до сравнительно молодых — Бонапартов и Бернадотов. Представлены здесь также и ныне правящие династии Великобритании, Испании, Бельгии, Швеции и др.Помимо общей характеристики каждой династии, авторы старались более подробно остановиться на жизни и деятельности наиболее выдающихся ее представителей.

Валентина Марковна Скляренко , Мария Александровна Панкова , Наталья Игоревна Вологжина , Яна Александровна Батий

История / Политика / Образование и наука / Документальное / Биографии и Мемуары
100 знаменитостей мира моды
100 знаменитостей мира моды

«Мода, – как остроумно заметил Бернард Шоу, – это управляемая эпидемия». И люди, которые ею управляют, несомненно столь же знамениты, как и их творения.Эта книга предоставляет читателю уникальную возможность познакомиться с жизнью и деятельностью 100 самых прославленных кутюрье (Джорджио Армани, Пако Рабанн, Джанни Версаче, Михаил Воронин, Слава Зайцев, Виктория Гресь, Валентин Юдашкин, Кристиан Диор), стилистов и дизайнеров (Алекс Габани, Сергей Зверев, Серж Лютен, Александр Шевчук, Руди Гернрайх), парфюмеров и косметологов (Жан-Пьер Герлен, Кензо Такада, Эсте и Эрин Лаудер, Макс Фактор), топ-моделей (Ева Герцигова, Ирина Дмитракова, Линда Евангелиста, Наоми Кэмпбелл, Александра Николаенко, Синди Кроуфорд, Наталья Водянова, Клаудиа Шиффер). Все эти создатели рукотворной красоты влияют не только на наш внешний облик и настроение, но и определяют наши манеры поведения, стиль жизни, а порой и мировоззрение.

Валентина Марковна Скляренко , Ирина Александровна Колозинская , Наталья Игоревна Вологжина , Ольга Ярополковна Исаенко

Биографии и Мемуары / Документальное
Ледокол «Ермак»
Ледокол «Ермак»

Эта книга рассказывает об истории первого в мире ледокола, способного форсировать тяжёлые льды. Знаменитое судно прожило невероятно долгий век – 65 лет. «Ермак» был построен ещё в конце XIX века, много раз бывал в высоких широтах, участвовал в ледовом походе Балтийского флота в 1918 г., в работах по эвакуации станции «Северный полюс-1» (1938 г.), в проводке судов через льды на Балтике (1941–45 гг.).Первая часть книги – произведение знаменитого русского полярного исследователя и военачальника вице-адмирала С. О. Макарова (1848–1904) о плавании на Землю Франца-Иосифа и Новую Землю.Остальные части книги написаны современными специалистами – исследователями истории российского мореплавания. Авторы книги уделяют внимание не только наиболее ярким моментам истории корабля, но стараются осветить и малоизвестные страницы биографии «Ермака». Например, одна из глав книги посвящена незаслуженно забытому последнему капитану судна Вячеславу Владимировичу Смирнову.

Никита Анатольевич Кузнецов , Светлана Вячеславовна Долгова , Степан Осипович Макаров

Приключения / Биографии и Мемуары / История / Путешествия и география / Образование и наука